Продолжение «Тысячи и одной ночи»

Жители города пребывали в крайнем замешательстве, не понимая, как может столь добрый и порядочный человек подозреваться в преступлениях такого рода. Бедняки, которым он помогал, испугавшись, что лишатся его помощи, оплакивали его и свою участь. Немногочисленные завистники радовались, а царские прислужники говорили на всех углах, что безудержная страсть к женщинам даже самого стойкого мужчину заставляет отступить от своих правил. Ночь накануне суда прошла в смятении, от возбуждения многие не смогли сомкнуть глаз.

На рассвете два слепца встретились у входа в мечеть, куда они пришли помолиться за Шебиба.

— Этой ночью, — сказал старик, — моей жене приснился странный сон. Она видела, что все лампады под куполом Куббат ан-Насра стали гаснуть, но вдруг налетел порыв ветра и разжег их снова, да так ярко, что глазам было больно смотреть.

— А мой отец, — тихо отвечал молодой Бенфирос, — видел во сне Маркафа, и тот обещал ему на прощание броситься в воды Абаны и пойматься на удочку ради Шебиба. И что этот великий человек в его положении будет делать с жареной рыбой? Джинн Каркафс, его старый приятель, перед уходом стал таким маленьким, что и разглядеть было нельзя, и прошептал, что ему надо укрыться там, куда смогут проникнуть только воздух и он. Это Тантура приказала им поступить таким образом для спасения Шебиба. Брат мой, у этого достойнейшего человека оказалось немало врагов, но с позволения Аллаха у него есть и друзья, необыкновенные и могущественные.

— Вы говорите о Шебибе? — спросил один из трех дервишей, подошедших к мечети. — Если вы любите того, о ком толкуете, примите подаяние во имя этого поистине благородного человека и помолитесь с нами, дабы Аллах просветил судей и защитил невинного от клеветников.

— Мы войдем в мечеть вместе с вами, — сказали еще три человека, подойдя к ним с трех разных сторон, — ибо пришли сюда за тем же.

У одного из них на руке сидел попугай, другой нес в корзине огромную рыбу, а третий, с тощим кошелем на поясе, вел за руку мальчика. Эти трое обратились к дервишам:

— Раз вы пришли, чтобы помолиться за Шебиба, то позвольте и нам присоединиться к вашим молитвам.

— Охотно, — согласились странники. — Вот только птицу и рыбу нельзя будет взять в мечеть^{120}.

— Я послежу за ними, — пообещал мальчик.

Все вошли в молельный зал, и молитвы смешались с рыданиями и стенаниями. Закончив молиться, эти, казалось, случайно встретившиеся люди (то были рыбак, трактирщик и продавец прохладительных напитков, которые уже упоминались в рассказе о приключениях Джафара, так же как и трое дервишей и двое слепцов) заговорили о причинах, что заставили их спозаранку поспешить в мечеть, и о том, с какой целью они хотят пойти на площадь, где состоится суд над Шебибом.

Диван собрался под открытым небом. Абдальмалик заранее приказал глашатаям объявить во всеуслышание, что любой желающий может стать свидетелем важного события.

Друзья Шебиба вышли из мечети и увидели большое скопление народа. Вокруг мальчика, который сторожил попугая и рыбу, собралась целая толпа, ибо попугай без умолку кричал: «Шебиб невиновен».

Сама Тантура, царица джиннов, обратившись попугаем, заняла место той птицы, что жила в доме продавца прохладительных напитков, и с утра оглушала весь дом своими криками. Поэтому хозяин попугая решил предъявить необыкновенную птицу дивану.

Рыбак с раннего утра хотел забросить в реку сеть, но увидел у самой поверхности большую рыбину и закинул удочку, громко сказав: «Во имя Шебиба, которого преследует людское коварство». Рыба тут же выпрыгнула из воды и на лету заглотила крючок. Вот бедняк и прихватил ее с собой, рассудив, что она, хоть и немая, послужит защите Шебиба, ибо пожелала попасться, едва заслышав его имя.

Трактирщик же рассказал, что несколько дней назад у него ужинали четыре очень подозрительных человека. Наевшись и напившись, они поссорились из-за огромного кошеля с золотом, которое делили между собой. Один из них кричал, что ему причитается львиная доля, потому как он сделал больше всех. Затем спорщики стали бросаться посудой, и пришлось их разнять. Тут один из них пожаловался, что ничего не видит и не может идти, ибо ему выбили его единственный зрячий глаз. Другой его глаз с виду был вполне здоровым, но слепым.

— Я уговорил одного из них проводить беднягу домой, — продолжал трактирщик, — и все они вышли на улицу в таком разгоряченном состоянии, что забыли на столе кошель, в котором остались две золотые монеты. Я подумал, что в толпе, которая соберется на суд Шебиба, этот кошель, может быть, найдет своего хозяина, и потому повесил его себе на пояс.

— Что касается нас, — сказали три дервиша, — то мы — гости и друзья Шебиба. Помолившись за него, мы хотим пойти на площадь, чтобы посмотреть, до чего может дойти людская злоба в ненависти своей к этому образцу благородства и добродетели.