Продолжение «Тысячи и одной ночи»

— Весьма подозрительный факт, — сказал халиф Абдальмалику. — В самом деле, камни-то ненастоящие! Но их вставил золотых дел мастер, значит, мы его найдем, если только он не заодно с вором, похитившим кинжал. Не может быть, чтобы Шебиб, великолепный во всем, согласился носить кинжал с подделкой!

Переговорив таким образом с царем Дамаска, Харун обратился к первому из четырех свидетелей:

— Значит, ты видел, как Шебиб убивал Хуссейна?

— Клянусь Великим Пророком нашим, я видел это собственными глазами.

— Ложь! — раздался вдруг громкий пронзительный голос. — Он видит только одним глазом!

То был попугай, сидевший на руке мальчика. По толпе разнесся шепот, все спрашивали, кто кричал, а халиф задал свой вопрос второму свидетелю.

— Да, я видел, как Шебиб убил Хуссейна, — прозвучал ответ, — и это так же верно, как то, что я — мусульманин.

— Ложь! — раздался тот же пронзительный голос. — Он даже не обрезан^{121}.

Тут все наконец заметили, что кричит попугай. Ахмад-Балан, судебный распорядитель царя Дамаска, хотел забрать птицу, но та прокусила ему палец до крови, а потом клювом выбила из его перстня камень, и тот подкатился к ногам обвиняемого. Шебиб поднял его и сказал:

— Вот камень с рукояти моего кинжала, государь узна́ет его, ведь он собственноручно даровал его мне.

Когда ропот толпы утих, халиф продолжил допрос, обратившись к третьему свидетелю убийства.

Этот «очевидец» стоял рядом с рыбаком и, прежде чем ответить, положил руку на огромную рыбу с разорванным рыболовным крючком ртом.

— Клянусь! — воскликнул он. — Я говорю правду, и это так же верно, как то, что моя рука лежит на мертвой рыбине.

Не успел он договорить, как рыба выскочила из корзины, ударила лгуна хвостом так, что у того из носа брызнула кровь, взметнулась над головами и плюхнулась в канал рядом с площадью.

Халиф скорее порадовался, чем удивился этому чуду, и перешел к последнему свидетелю, который заметил на поясе трактирщика кошель, узнал его и, не ведая, что сам забыл его на столе в трактире, воскликнул:

— Клянусь, обвинение мое так же верно, как то, что на поясе этого человека висит мой кошель.

— Ложь! — снова вскричал попугай. — Это кошель Ахмад-Балана, царского распорядителя, его имя вышито на дне.

После стольких доказательств проницательности птицы Харун обратился к Абдальмалику:

— Брат мой, ты только что наглядно убедился в том, что мы слышали множество раз: доброта Шебиба вызывает любовь к нему всего живого. Ты сам видел, как старались и птица, и рыба защитить его от жесточайшей клеветы. Я не впервые сталкиваюсь с преступлениями и потому уже знаю почти всех, кто был вовлечен в ужасающий заговор против добродетели. Остается лишь выяснить, кто был главным в этом деле, но я доберусь и до него.

Тут повелитель правоверных повернулся к птице и сказал:

— Милый дружок Шебиба! Назови нам имя убийцы Хуссейна, желавшего погубить Шебиба.

— Его имя в перстне, что украли у Шебиба, — ответил попугай и улетел.

Халиф попросил передать ему кольцо и безо всяких усилий вынул камень из оправы — Каркафс, прятавшийся под ним, выдавил адамант в нужный момент. Харун прочел имя Абдальмалика.

Невозможно описать, что чувствовал царь Дамаска во время допроса свидетелей: чудо следовало за чудом, дабы уличить его в совершенном злодеянии, и, когда всё открылось, он оцепенел.

— Абдальмалик, — молвил халиф с тем величественным видом, который он умел принимать, — сойди с оскверненного тобою трона, немедленно сними все знаки отличия, коих я лишаю тебя, встань на место этого невинного человека, которого ты намеревался погубить, отняв у него не только жизнь, но и честь. Ты собрал народ, якобы желал явить ему памятный образчик правосудия, что ж, Небо послало меня, чтобы правосудие свершилось над тобою и твоими сообщниками.

Царь Дамаска сидел неподвижно, точно статуя. Тогда Харун так грозно глянул на него, что скорее из страха, чем из повиновения, несчастный тиран скатился к подножию трона.

— Хватайте его, — приказал халиф своим евнухам. — И пусть он умрет, но не раньше, чем собственными глазами увидит, как казнят тех, кого он втянул в злодейский свой заговор… Вы, благородные жители Дамаска, собравшиеся здесь, и вы, чужестранцы, прибывшие сюда по разным причинам, если какие-нибудь опасения удерживали вас до сих пор, чтобы выступить в защиту невинного и раскрыть правду о преступлении, говорите теперь без стеснения и утайки, помогите мне найти всех виновников ужасного злодеяния.

— Государь, — выступил вперед один из дервишей, — я и мои братья видели, как те четверо, что выступали против Шебиба, вместе вышли от Ахмад-Балана на следующий день после убийства плотника Хуссейна. Они пошли в трактир, хозяин которого стоит рядом со мною, и там поссорились, когда делили золото. Один из них забыл кошель, на дне которого действительно вышито имя Ахмад-Балана, как сказала птица.