Читаем Продрогшие созвездия полностью

Что строчку кличет всё призывней.


И как фотограф в объектив,

Поймай блеск сумрака летучий,

И струй огнистых перелив,

И жаркий шорох их созвучий,


И неумолчную их дрожь,

Внезапность тишины просторной,

Когда всей грудью ты вдохнёшь

Мгновенный воздух, будто горный.

2011

«О том, что птицы мне поют…»

О том, что птицы мне поют

То хором, то поодиночке,

Не расскажу летучей строчке,

Но отыщу в душе приют,

Где эти посвисты и трели,

То умолкая, то звеня,

Мне всё расскажут про меня,

О чём бы день и ночь ни пели.

2011

«От самого себя устав…»

От самого себя устав,

От немочей телесных,

И день и ночь твержу устав

Державных сил небесных.


Дрожмя дрожащий звёздный свет

В слепом огне полёта,

Пронзая миллиарды лет,

Рассказывает что-то.


А днём, белея, облака

Плывут без остановки.

Гомера древняя строка

Училась их сноровке.


И шум дождя, и гул грозы,

Внезапных молний знаки —

Ученья вечного азы,

Всех судеб зодиаки.

2013

«Как тихо в городе моём…»

Как тихо в городе моём

В неторопливости прогулки,

Когда бредём с тобой вдвоём

И вдруг увидим в переулке

Старинный дом, старинный век,

Приземистый, широкоплечий —

Прервало время, словно, бег,

И словно бы бормочет речи,

О чём — теперь не разберёшь,

Не оживишь, не восстановишь,

Но тайную почуешь дрожь

И тайный смысл на миг уловишь.

2011

«В себя вбирая тишину…»

В себя вбирая тишину,

Плывущую невесть откуда —

Бреду. То на небо взгляну,

То вспомню что-то, то забуду.


А лес, разбросанный кругом,

Живёт своей судьбой всегдашней,

Не занят он грядущим днём,

Не ведает про день вчерашний.


О чём-то небу шепчет вдруг,

На миг молчанье обрывая,

К нему вздымая тыщу рук

С мольбою, как толпа людская.

2011

«Среди синеющих небес…»

Среди синеющих небес

Ютятся облака, белея,

Неощутимые на вес,

Протяжные, как эпопея.


Куда сегодня заведут?

Недвижный их покой неверен.

Вчера лил дождь. Уж так был крут,

Безостановочен, безмерен.


Хоть прячься, хоть беги стремглав,

Взахлёб как будто бы листая

Летящих заготовки глав,

Которым ни конца, ни края.

2013

«В зелёной стороне…»

В зелёной стороне,

Где птиц многоголосье,

Брожу как бы вовне,

Как бы с собою врозь я.


Услышать мне дано

В полёте том звенящем

О канувшем на дно,

О миге настоящем.


Но мною дан зарок

Не разглашать секрета.

Отмеренный мне срок

Я буду помнить это.

2013

«Дождь ночью всё скрипел пером…»

Дождь ночью всё скрипел пером

В черновике своём усталом,

Там явь то притворялась сном,

То чем-то тайным, небывалым.


Но не умел я в темноте

Прочесть, понять, найти отличье,

На миг приблизиться к черте,

Где сна и яви пограничье.

2011

«Не угадаешь в дымке синей…»

Не угадаешь в дымке синей

Дневной дымящейся жары,

В дрожащем небе ломких линий

Слепящей призрачной игры,

Затихшей тишины усталой

И раскалённого песка,

И под платаном тени малой,

Чья благосклонность велика.

2011

«Одуванчики, медуница…»

Одуванчики, медуница,

Длинный медленный аромат,

А ночами смутное снится,

Непонятное, невпопад.


И неведомо что пророчит

Безымянная кутерьма,

Позабыть её утро хочет,

А иначе сведёт с ума.


И начнёшь бормотать невнятно,

Медуницу звать и траву

Пожалеть о судьбе превратной,

Приключившейся наяву.

2013

Лене

Ты уходишь вдоль берега вдаль,

Волны сумрачны, неторопливы,

Распростёрта над нами эмаль,

Чуть заметны её переливы.


Трясогузки пускаются в пляс,

Машет крыльями стая воронья,

Знать бы, чем обернётся для нас

Дня грядущего потусторонье.


Ты ушла, и тебя не видать,

Я остался один с валунами.

Тишина. Вышина. Благодать.

Знать бы только, что сбудется с нами.

2012

«В одиночестве звенящем…»

В одиночестве звенящем

Долгой осени пустой

Жить и жить бы настоящим

Под небесной высотой.


Листья жёлтые считая,

Трогая берёз стволы,

Строки им о том читая —

Дочего ж они белы.


За синичьим пересвистом

Скудной тропкой уходя,

Чуять в сумраке ветвистом

Приближение дождя.


То в тумане растворяться,

Исчезая на лету,

Превращаясь, может статься,

В голубую высоту.

2011

«Стоит распахнутая осень…»

Стоит распахнутая осень,

Летает лист туда-сюда,

Сквозь облаков завесу просинь

Проглядывает иногда.


И ничего не обещая,

Привычно падая во тьму,

Дней скудных пропадает стая —

Век не узнаешь почему.


От них укрыться невозможно,

Лишь вместе с ними вдруг пропасть,

В осенней смуте бездорожной,

Признав её над нами власть.

2012

«В небесах невнятица глухая…»

В небесах невнятица глухая.

Блики света в тёмных облаках.

Страх глядеть, а вспыхнет, полыхая,

И того сильней охватит страх.


Что для неба племя человечье,

Злобой обуянная возня?

Во мгновенье ока все наречья

Станут пеплом в ярости огня.


Пустоты безмерная громада.

Грозная беспамятная мгла —

Что там песни рая, плачи ада

В этом мире, выжженном дотла…

2013

«Спасенья нет. Мы в новом веке…»

Спасенья нет. Мы в новом веке,

И ход времён необратим:

Идут в утиль библиотеки.

Разграблен варварами Рим.


Уже прочёл на мониторе

Посланье Бога Валтасар,

И всё написанное в Торе

Уже превращено в пиар.


Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского флота
Адмирал Советского флота

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.После окончания войны судьба Н.Г. Кузнецова складывалась непросто – резкий и принципиальный характер адмирала приводил к конфликтам с высшим руководством страны. В 1947 г. он даже был снят с должности и понижен в звании, но затем восстановлен приказом И.В. Сталина. Однако уже во времена правления Н. Хрущева несгибаемый адмирал был уволен в отставку с унизительной формулировкой «без права работать во флоте».В своей книге Н.Г. Кузнецов показывает события Великой Отечественной войны от первого ее дня до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары