Продвинутые сексуальные советы для девушек

Это было несправедливо. Фактически Стив нес ответственность за нас обоих. И не важно, что Стив владел большими деньгами, чем я, все равно это было неправильно. Я чувствовала себя незначительной и предоставленной самой себе, как и мой доход. Мы вообще-то никогда об этом не говорили.

Так же вели себя наши родители, родители наших родителей, просто так всегда и было.

Неудивительно, что мы стали говорить друг с другом как с детьми. Мы не осознавали того, что были прочно связаны, живя жизнью, не имеющей с нами ничего общего. Мы превратились в инфантильных поедателей печенья.

Но потом, после трех лет общения голосом мышки из диснеевской «Золушки», Стив получил предложение на высокооплачиваемую работу в Техасе. Мы решили его принять и ехать в Техас. Но сначала я хотела съездить в Англию. Я прочитала книги Маргарет Дрэбл, Диккенса и Артура Конан Дойля. Я мечтала увидеть дом 221Б на Бейкер-стрит. Мы договорились, что сначала поедет Стив, найдет нам жилье, а я присоединюсь к нему где-нибудь через месяц после поездки по Европе.

Прощание было мучительным. Мы называли друг друга «малыш», плакали, обнимались и снова плакали. В конце коннов он уехал. Я слышала, как хлопнула дверь. Я, как всегда, лежала в кровати. Но потом случилась невероятная вещь.

Я пришла в себя.

Я вспомнила, кто я. Это понимание пришло с бурным потоком чувств:

Несчастный ребенок с окраины, который убежал в большой город, задушенный жизнью и родителями, старающийся быть глупым, необычным и претендующим на художественный вкус. Как такое могло случиться? О чем я думала, живя здесь, в миле от своей матери?

Я лежала так до наступления темноты. Потом я встала, надела свое платье в вишенку и расчесала волосы. Весь вечер я провела в гостиной — на этот раз не в кровати — танцуя с ребенком под «Maggie Мау» Рола Стюарта. И думая об освобождении женшин.

ЛОНДОН 1972

Шесть месяцев спустя я сидела в группе по повышению самосознания в трущобах Южного Лондона, и мы говорили о мастурбации.

Я незаконно вселилась в заброшенный дом в Южном Лондоне. Нас было девять человек: четыре студентки-архитектора, приводящие дом в порядок, две «одинокие матери» и три крошечных ребенка. Иногда мы случайно подслушивали, как дети обсуждают фразу «и жили они долго и счастливо», и мы кричали, чтобы они это прекратили. Это было похоже на рай, даже несмотря на то, что каждое утро зимой изо рта у меня шел пар и мне приходилось класть монетки в газомер. У меня был любовник по имени Джордж. Привет, Джордж!

Стив начал догадываться, что я не собираюсь к нему возвращаться. Я поступила с ним ужасно. Я приехала в Англию, поняла, что это мой мир, что я проснулась, и просто не могла представить себе возвращение.

Я работала организатором в южнолондонском общественном центре и стала большим активистом. Я прочитала все возможные книги Саула Алинскн, «Правила для радикалов» была моей любимой. Я выступала против попыток социальных работников подогнать людей под систему и за то, чтобы подогнать систему под людей. Я была безудержна в своей деятельности.

Я прочитала «Второй пол» Симоны де Бовуар, и он напугал меня до глубины души. Я читала феминистический журнал «Лишнее ребро». И я читала «Женщина-евнух» Джермейн Греер.

Эта группа по повышению самосознания действительно повышала самосознание. Мы могли говорить о чем угодно.

«Как вы это делаете? — спросила я, — я имею в виду мастурбацию».

«Синтия, ты шутишь», — удивилась Джиллиан. Она посмотрела на меня и поняла, что я не шутила.

«Ну, ты знаешь, что надо делать пальцами?» — спросила Дженни.

«Да, знаю, — ответила я, — но ничего не происходит».

«Тебе нужно о чем-нибудь подумать, — заметила Сью, — например представить, как ты делаешь это с тем, кого очень хочешь».

«Например, в каком-нибудь месте, где этого делать

нельзя», — добавила Джиллиан.

«Придумай целую историю», — посоветовала Энн.

Я не могла дождаться того момента, когда вернусь домой и попробую, но нам надо было обсудить еше много других вещей. Например, то, как мы неделю назад взрывались хохотом, пытаясь разглядеть свои шейки матки в косметическое зеркальце. Или то, почему всем мужчинам достается хорошая работа и почему нам все время попадаются женатые мужчины. Почему нас называют дорогой, своей девочкой и милой.

«Мы же ничем не хуже мужчин, разве нет?» — спросила Джиллиан.

«Мы лучше», — ответила Дженни.

«Я бы не стала заходить так далеко», — сказала я, втайне напуганная.

«А я бы стала, — сказалаДженни. — Они кучка самодовольных бесчувственных ублюдков, не умеющих жить без женщин, которые бы за ними присматривали».

Разговоры такого рода дико нас будоражили. Они казались такими… такими недозволенными.

Каждая из нас приходила на встречу в одиночестве, но к концу вечера мы становились одним целым. Нас было больше, мы были свободнее и счастливее, чем просто сумма нас по-отдельности.

Это было сестринство. Сестринство было действительно сильно. Оно абстрагировало нас от самих себя и погружало в нечто большое, сияющее и свободное. Оно заставляло нас смеяться и открывать наши сердца.

Потому что у нас, сестер, не было никого, кроме друг друга.