Проект «Аве Мария»

— Сколько времени уйдет на твои конструкции из ксенонита?

— Четыре дня. Может, пять. Почему спрашиваешь, вопрос?

— Хочу побыстрее начать работу.

— Почему побыстрее, вопрос? Медленнее — надежнее. Меньше ошибок.

— Земля в плохом состоянии. И ей все хуже и хуже. Я должен торопиться.

— Не понимаю, — жалуется Рокки. — Почему Земле хуже так быстро, вопрос? Эрид хуже медленнее. До больших проблем как минимум семьдесят два года.

Семьдесят два года? Боже, хотел бы я, чтоб у Земли было столько времени! Увы, через семьдесят два года Земля превратится в безжизненную ледяную пустыню, и 99 процентов человечества погибнет.

Почему Эрид поражена слабее? Я недоуменно хмурюсь. Мгновение спустя у меня уже есть ответ: все дело в накоплении тепловой энергии.

— Эрид сильно горячее Земли, — говорю я. — Эрид гораздо крупнее, и ее атмосфера гораздо плотнее. Поэтому Эрид накопила в воздухе намного больше тепла. Земля остывает быстро. Очень быстро. Еще четырнадцать лет, и почти все люди умрут.

Голос Рокки становится монотонным, как и всегда, когда он предельно серьезен:

— Понимаю. Напряжение. Озабоченность.

— Да, — киваю я.

— Тогда мы работаем. — Он соединяет две клешни вместе. — Работаем прямо сейчас! Узнаем, как убить астрофагов! Ты летишь на Землю. Объясняешь. Спасаешь Землю!

У меня вырывается тяжкий вздох. Рано или поздно пришлось бы ему рассказать. Так чего тянуть?

— Я не полечу обратно. Я умру здесь.

Туловище Рокки содрогается.

– Почему, вопрос?

— На моем корабле топлива хватило только на дорогу сюда. Больше нет топлива, чтобы вернуться домой. У меня только маленькие зонды, которые полетят на Землю с моими исследованиями. А я останусь тут.

— Почему такая миссия, вопрос?

— Потому, что на моей планете успели сделать лишь такое количество топлива.

— Ты знал об этом, когда улетал с Земли, вопрос?

— Да.

— Ты хороший человек.

— Спасибо. — Я стараюсь не задумываться о неминуемой гибели. — Ну что, давай ловить астрофагов? Я знаю, как мы можем собрать образцы. Мое оборудование очень хорошо видит следовые количества…

— Подожди! — Рокки поднимает палец. — Сколько астрофагов нужно твоему кораблю, чтобы вернуться на Землю, вопрос?

— Ну… Чуть больше двух миллионов килограмм, — отвечаю я.

— Я могу дать!

— Что?! — Я чуть не вскакиваю с кресла.

— Я могу дать. У меня есть запас. Могу дать столько, и мне еще хватит, чтобы вернуться на Эрид. Бери.

— Серьезно?! — Сердце бешено колотится в груди. — Это очень много топлива! Я повторю: два миллиона килограммов. Два умножить на десять в шестой степени!

— Да. У меня много астрофагов. Мой корабль по дороге сюда использовал меньше топлива, чем рассчитывали. Можешь взять два миллиона.

Я в изнеможении сползаю по спинке кресла. Я задыхаюсь от волнения. Глаза начинает щипать.

— Боже мой…

— Не понимаю.

Я вытираю слезы.

— У тебя все хорошо, вопрос?

— Да, — всхлипываю я. — Да, все хорошо. Спасибо! Спасибо! Спасибо!

— Я рад. Ты не умираешь! Давай спасать планеты!

Я больше не в силах сдерживаться, из глаз льются слезы радости. Я буду жить!

* * *

Половина китайского экипажа авианосца вылезла на летную палубу. Кто-то действительно занимался делом, но большинство пришли поглазеть на спасителей человечества. Научная группа присутствовала в полном составе. Те же завсегдатаи ежедневных совещаний: Стратт, я, Дмитрий, Локкен и недавно присоединившаяся к научной группе доктор Ламай. Ах да! Куда же без нашего мошенника-игромана! Доктор Боб Ределл тоже был там.

Говоря по справедливости, Боб выполнил свою работу хорошо. Он великолепно наладил работу астрофаговой фермы в Сахаре. Большая удача встретить ученого и управленца в одном лице. Пришлось потрудиться, но ферма регулярно приносила обещанное Ределлом количество астрофагов.