Проект «Аве Мария»

Зато с командным отсеком… все сложно. Рокки вмонтировал ксенонитовый пузырь в пол возле люка. Эридианец действительно старался как можно меньше вторгаться в мое пространство. И уверяет, что новые отверстия в полу, никак не повлияют на прочность корпуса.

— Хорошо, — наконец, подает голос Рокки. — Название планеты ♫♪♪♫.

Мне больше не нужен частотный анализатор. Это была квинта от ноты ля в малой октаве, затем ми-бемоль, взятый в октаву, и минорный септаккорд от ноты соль. Записываю себе в файл. Я не заглядывал туда уже несколько дней. И что сказал Рокки? Ага! «Это имя моей пары».

Я удивленно таращу глаза. Ах ты, чертенок! Не говорил, что у него кто-то есть. Судя по всему, эридианцы не любят трепаться о своей личной жизни. В ходе наших бесед мы коснулись азов биологии. Я рассказал Рокки, как люди делают новых людей, а он поведал мне, как появляются маленькие эридианцы. Обитатели Эрид гермафродиты, и каждая пара взрослых особей размножается, откладывая рядом по яйцу. Сам процесс оплодотворения происходит между яйцами, когда одно из них поглощает другое. В итоге остается одно жизнеспособное яйцо, из которого через один эридианский год (сорок два земных дня) вылупляется новорожденный. Процесс совместного откладывания яиц двумя взрослыми эридианцами служит эквивалентом секса. Причем пары образуются на всю жизнь. Рокки впервые заговорил на столь сокровенную тему.

— У тебя есть пара?

— Неизвестно, — грустно отзывается он. — Теперь вместо меня, наверное, появился другой. Я улетел очень давно.

— Грустно, — сочувствую я.

— Да, грустно. Но необходимо. Я должен спасти Эрид. Выбери земное слово для ♫♪♪♫.

Имена собственные — настоящая головная боль. Если парень по имени Ганс учит вас немецкому, вы так и называете его — Ганс. Но я физически не способен повторить звуки, которые издает Рокки, и наоборот. Поэтому, когда заходит речь об именах, каждому из нас приходится изобретать их аналог на своем языке. Настоящее имя Рокки представляет собой последовательность нот — как-то раз он воспроизвел их — причем эта музыкальная фраза ничего не означает на эридианском. Вот я и называю парня по-прежнему — Рокки.

Зато моя фамилия является английским словом[136]. И Рокки называет меня его эридианским аналогом. А теперь я должен придумать свой вариант имени вместо словосочетания «пара Рокки».

— Эдриан, — предлагаю я. Почему нет? — Пусть земное слово будет «Эдриан».

— Понимаю, — коротко бросает Рокки и удаляется по туннелю в лабораторию.

Я упираю руки в боки и, склонив голову набок, спрашиваю:

— И куда ты собрался?

— Есть.

— Есть?! Стой!

Я ни разу не видел, как Рокки ест! На его туловище я заметил только дыхательные щели и больше ни единого отверстия! Куда же он засовывает пищу? И, кстати, каким образом эридианцы откладывают яйца? Рокки очень неохотно распространялся на эту тему. Раньше он всегда ел в своем корабле. А потом наверняка тайком пронес еду сюда, пока я спал.

Я практически съезжаю по лестнице, ведущей в лабораторию. Рокки уже на середине вертикального туннеля, перебирается по поручням. Я стараюсь не отставать.

— Эй, я хочу посмотреть! — кричу я.

Рокки останавливается на полу лаборатории.

— Это личное. После еды я спать. Посмотришь, как я сплю, вопрос?

— Я хочу посмотреть, как ты ешь!

— Почему, вопрос?

— Наука, — отвечаю я.

Рокки качает туловищем влево-вправо несколько раз. Так эридианцы выражают легкое раздражение.

— Это биологический процесс. Некрасиво.

— Наука.

Он снова виляет туловищем.

— Хорошо. Смотри. — Эридианец спускается в спальный отсек.

— Да! — Я спешу следом.

Протискиваюсь в свой крошечный уголок в спальне, где у меня лишь койка, туалет и манипуляторы. Если честно, у Рокки тоже немного свободного пространства. У него почти весь отсек, но там все забито мешками с хламом. К тому же парень устроил там мастерскую и соорудил систему жизнеобеспечения из запчастей, которые приволок со своего корабля.

Рокки открывает один из мешков и достает оттуда запечатанную упаковку. Разрывает внешний слой клешнями. По виду обрывки напоминают каменный материал, из которого состоит туловище Рокки. Парень методично рвет упаковку на кусочки все меньшего размера.

— Это твоя еда? — не выдерживаю я.

— Социальный дискомфорт, — ворчит он. — Не разговаривай.

— Извини.

Видимо, для эридианцев принятие еды — очень грубый процесс, заниматься которым они предпочитают без свидетелей. Рокки срывает обертку, и под ней я замечаю нечто, похожее на мясо. Совершенно точно мясо — обычное земное мясо. Учитывая, что люди и эридианцы произошли от общего древнего предка, уверен, нам требуются одни и те же протеины, и мы примерно одинаково решаем возникающие в ходе эволюции задачи.