Проект «Джейн Остен»

Я так глубоко погрузилась в раздумья, что едва уловила этот вопрос Лиама.

— Помочь? Если это болезнь Аддисона? Никак. Я могу посоветовать ей избегать стресса, который ухудшает течение болезни. Могу дать рекомендации по диете. Ненадлежащее питание при непролеченной болезни Аддисона сведет ее в могилу. — Я задумалась об этом, и чувство уныния во мне только усилилось.

Дома мы поужинали без изысков и, утомленные после долгого дня, рано отправились спать, подержавшись за руки в коридоре, прежде чем разойтись по своим комнатам.

Я проснулась от ощущения, что лежу в постели не одна. Наверное, я сквозь сон почувствовала его запах или ощутила тепло; я распахнула глаза навстречу темноте — безо всякого удивления, но с радостью и острым ощущением опасности. Мы безмолвно прижались друг к другу и приступили к решению задачи «как заниматься любовью, производя при этом как можно меньше шума».

Помню, как позже, оставшись одна, в состоянии полусна подумала: «А как же мои простыни?» На простынях останутся следы семени. Погубит ли это меня? Стирка — тяжелый труд: нужно носить воду, замачивать белье, кипятить его в большом чане, отжимать, гладить; благовидного повода, чтобы проделать все это самой, я не найду. Лучшим вариантом было обзавестись достаточным количеством простыней, чтобы необходимость стирки возникала только раз в несколько месяцев, — а стирки у нас, кстати, не случалось с самого заезда в Айви-коттедж, так что время ее почти подошло. Я собиралась нанять прачку и отправить ей на подмогу Сару, сестру миссис Смит, на время сняв с нее обычные заботы, — но внезапно мысль отослать белье, скажем, в Альтон показалась мне куда более удачной. Нужно будет расспросить об этом кого-нибудь, подумала я и уснула.

Глава 16

Июнь

Чотон

Видимо, это был камень в почках. Спустя два с половиной дня мучений Джейн почувствовала себя лучше, к ней вернулся аппетит, и она настояла на отмене постельного режима. Спустя неделю она полностью пришла в норму.

Вот только я невольно подмечала, что планка «нормы» у нее понизилась. Ее печень по-прежнему была увеличена, кожа сохраняла неестественный оттенок — казалась то бронзовой, то сероватой. Суставы, по ее признанию, ныть так и не перестали, и она продолжала терять вес. Когда сырая зябкая весна перешла в сырое зябкое лето, ей стало хуже; Джейн угасала медленно, но неотвратимо. Бывали дни, когда она вообще не вставала с постели; поначалу это казалось необычным, затем перестало.

Хотя иногда она становилась почти прежней собой: выходила в сад — дальних прогулок она более не совершала — или спускалась в гостиную, где садилась за свой столик и писала. Она была бодрой и в ясном сознании. Говорила о том, чем займется, когда поправится.

Понимали ли остальные то, что понимала я? Разве что Марта: я читала это по ее лицу в минуты, когда она думала, что на нее никто не смотрит. Но она была занята хозяйством: взяла на себя те дела, с которыми больше не справлялась Джейн, и те, на которые у Кассандры не хватало времени; беседовать наедине нам не доводилось. Миссис Остен все так же была поглощена садом, консервациями и собственными болезнями и не демонстрировала особого волнения из-за недугов Джейн. Биографов озадачивали отношения миссис Остен с младшей дочерью; наблюдение за ними воочию эту загадку так и не прояснило. Они никогда не проявляли открытой враждебности друг к другу, однако старались общаться как можно реже, словно вынужденно застрявшие в одном пространстве люди, которые договорились игнорировать друг друга.

Кассандра не делала вид, что с Джейн все в порядке, однако чувств своих не выдавала — по крайней мере при мне. О будущем она, как и сестра, говорила так, словно то было уготовано для обеих, планировала поездку на воды в Челтнем осенью. Тяжелые ночи она проводила у постели Джейн, и к июню тяжелых стало больше, чем спокойных. В дневное время я настоятельно убеждала ее отдыхать и часто сама сидела с Джейн, иногда — в компании Лиама, к присутствию которого постепенно привыкли все дамы. После того как он спел им, случилось примерно то, что я предсказала в шутку. Миссис Остен принялась еще чаще жаловаться на свои болячки; Марта часто пекла для него кекс с джемом из шиповника, который он как-то похвалил; Джейн заставляла его петь, и даже Кассандра заметно смягчилась. Казалось, они наконец решили, как к нему относиться: как к еще одному брату или сыну, с мнением которого можно не считаться, но которого можно посылать с мелкими поручениями и безобидно поддразнивать. Возможно, способствовала этому и нехватка реальных братьев и сыновей: Эдвард вернулся в Кент, а Генри уехал в Оксфорд. Капитан Фрэнк Остен, поселившийся в Альтоне, часто был занят обустройством своего нового дома, а Джеймс, пусть и жил неподалеку в Стивентоне, наведывался в Чотон редко, и визиты его никого особенно не радовали.