Проект «Пианист» (ЛП)

Она сняла с него галстук, расстегнула рубашку и стащила ткань с плеч, лаская открывающуюся кожу.

– Почему ты выключила свет? – спросил Хал, покрывая поцелуями ее лицо.

– Чтобы мы были на равных.

Они оба знали, что такое невозможно.

– Сумасшедшая. Получилось? – поинтересовался Хал, расстегивая платье Хани и целуя грудь.

– Не особо. Я все равно тебя вижу. Ты такой красивый, Хал.

Никто прежде не называл его красивым. Ему приходилось заслуживать похвалы. Хал позволил себе раствориться в этом чуде – быть с ней, упиваться ее комплиментами и стараниями сделать хорошо, ведь большую часть времени ему было так паршиво. Хала тронуло, что она выключила свет. Тронуло желание Хани добиться обоюдного удовольствия. Хал вспомнил, как она сказала, мол, купила повязку. Тогда он отнесся к этому с пренебрежением (ну откуда ей знать, что он чувствует?), но теперь наконец оценил. Хани никогда не понять, каково ему, но то, что она вообще пыталась, невероятно волновало.

– Дай мой галстук, – попросил он.

Хани вложила предмет в его пальцы.

– Уверена, что хочешь быть на равных? – спросил Хал, нащупывая середину.

Хани впилась ногтями в его спину, вздохнула и приподняла голову, обдавая дыханием кожу за ухом.

– Завяжи мне глаза, Хал.

Глава 30

В гостиной и так было сумеречно, а галстук на глазах погрузил Хани в кромешную тьму. Хал надежно закрепил его, настолько, чтобы не проникало ни лучика света.

– Хорошо? – шепотом спросил он.

Хани принялась на ощупь изучать его тело: крепкие мышцы плеч, гладкую спину. Коснулась татуированных бицепсов и ощутила силу в руках Хала, когда он обхватил ладонями ее лицо.

– Лучше, чем хорошо, – ответила Хани и прильнула к его губам. Темнота обостряла ощущения. – Я купила этот лифчик специально для нашей ночи.

Хал пропустил тонкие лямки между пальцев, погладил кружевные чашечки. Соски Хани затвердели.

– Мне нравится, – признался он и расстегнул застежку с легкостью и уверенностью мужчины, точно знающего, что делает.

Хани приподняла плечи, помогая ему, наслаждаясь его близостью. У Хала внезапно обнаружились слабости, способность испытывать нежность, а ведь обычно он так хорошо их прятал. Сейчас все было иначе. Хал накрыл ладонями ее обнаженную грудь, принялся обводить пальцами соски и дразнить языком губы, и Хани услышала собственный стон.

– Лифчик розовый, – уверенно пробормотал Хал. – Как рахат-лукум или первые лучи рассвета.

– Да, – подтвердила Хани, помогая ему нарисовать картинку в воображении.

У нее сердце болело, что он больше никогда не увидит ни лакомство, ни рассвет – и никогда не увидит ее.

Хал чуть подвинулся, обхватил сосок теплыми губами, и Хани, переполненная ощущениями, запустила пальцы в его волосы. Ее уже прежде касались мужчины, но сейчас все казалось совершенно новым и невероятно сильным.

На этом этапе любой другой форсировал бы события. Хал же напротив остановился, глубоко вздохнул и пошевелил бедрами.

– Давненько со мной такого не было.

– Со мной – никогда, – призналась Хани. – Что ты сейчас видишь в голове, Хал?

Он тихо рассмеялся и подвинулся. Хани с радостью осталась бы так навечно, зажатая между его телом и диваном.

– Мне не нужны глаза, чтобы понять, как ты красива. – Он провел пальцем от впадинки между ключицами до края шелковых трусиков, и эффект от его искренних слов усилился в десятки раз. – Я чувствую руками. – Хал накрыл ее грудь теплыми твердыми ладонями и принялся массировать. Затем сжал соски, опустил голову и лизнул каждый из них. Хани выгнулась дугой. – Чувствую губами, – прошептал Хал, целуя ее шею и вдавливая в диван собственным весом. Когда же передвинул руку между ног Хани, ее дыхание стало неглубоким. – Твое тело мне подсказывает, – промурлыкал он, запуская ладонь под шелк. Хани словно шла по самому краю. Хал остановился и стал медленно ее целовать, пока она снова не обрела уверенность.

Однако когда Хани коснулась пуговицы на его джинсах, Хал ее остановил.

– Не здесь и не сейчас. И не потому, что я не хочу или мы никогда не переспим, а потому, что сегодня все только для тебя.

Он – лучший мужчина из всех ей известных.

– Все хорошо? – спросил Хал второй раз за вечер, и Хани не нашла слов, чтобы выразить, насколько же ей замечательно.

Он приподнялся, снял с нее трусики, затем снова лег рядом и прижался к ней всем телом.

Лежать обнаженной в темноте в объятиях Хала – самое сексуальное, что случалось в жизни Хани.

Хал устроил настоящий чувственный пир. Хани слышала его низкие горловые стоны, ощущала горячую мягкую кожу, приятную тяжесть тела. Хал ласкал ее, гладил по спине, обхватывал попу, терся, целовал страстно, до потери дыхания. Когда он коленом раздвинул ей ноги и переместил туда руку, Хани смогла лишь ухватиться за его широкие скользкие плечи и выдохнуть имя Хала.

В этот момент она не задумывалась, станет ли он тем, кто подарит ей первый оргазм, или придется имитировать разрядку, чтобы не обидеть партнера. Хани совершенно расслабилась и одновременно настолько возбудилась, что итог мог быть только один.