Проект «Платон»

— Эти молодые люди интересуются твоей дочерью, — не обратив ни малейшего внимания на его раздражение, она, слегка поклонившись Ивану и Антону — причём последний еле подавил желание щёлкнуть каблуками, — выплыла из гостиной.

— Господа! Прошу простить! Присаживайтесь!

Артур шлёпнулся на кушетку, которую освободила дама. Иван и Антон снова уселись.

— Анастасия Чиргадзе ваша дочь? — удивился Иван.

— Да, моя дочь. Очень талантливая девочка. Подающий надежды сценарист с огромным потенциалом! Ах, если бы ещё и не проблемы с психическим здоровьем!

— Мы как раз по поводу этих самых проблем, — ввернул Антон. Он почувствовал, что здесь беседу необходимо направлять в русло крепкой рукой. Иначе в этой эклектике поток сознания будет биться похлеще испуганной птицы. Или сбесившегося кота. — Когда у Анастасии это началось?

— Мать Настеньки умерла пять лет назад. Она убила себя.

Иван хотел, было, выразить положенные соболезнования. Но Антон мягко тронул его за плечо. Артур замер в драматической позе. И даже взгляд обратил в потолок. Длилось это секунд тридцать. Хватило бы на хороший крупный план лицом. Кстати, лицо у Артура было донельзя знакомое. Но ни Иван, ни Антон не могли припомнить — откуда. Пока Артур страдал в мрачное натяжное небо, они делали друг другу вопросительные мины.

— Её душу иссосала нереализованность и она окончила существование своего тела.

Артур выдержал ещё одну томительную паузу. Не менее артистичней прежней, зато куда короче.

— Рак!

Товарищи непроизвольно выдохнули разом.

— Фууф!

— То есть — не суицид? — несколько идиотически уточнил Иван.

— Как не суицид?! — Артур посмотрел на него как на исключительного олигофрена, вскочил с кушетки и стал расхаживать по гостиной, как пишут в партитурах: commoto[4].

— Рак возникает от нереализованности. От обид. От всего того, чем сам человек себя же и губит. Моя нынешняя супруга на взгляд толпы менее успешна, нежели предыдущая, но она счастлива, у неё есть немногочисленные, но искренние поклонники её таланта. А мать Настеньки не могла смириться с тем малым признанием, что не соответствовало гигантским масштабам её дарования — и убила себя раком.

— Какой, простите, рак был у вашей покойной жены?

— Да никакого рака вообще нет! — Внезапно Артур надрывно взвился, да так, что, казалось, ядовитые светильники взорвутся. — Всё это плесень, которой человек позволяет себя разъедать! И не более того! Но и не менее!

Иван открыл, было, рот. Но Антон грозно осёк его взглядом.

— Так что с вашей дочерью?!

— А что с моей дочерью?! — Озадаченно переспросил Артур.

— Разлады психики, — с торопливой досадой подсказали товарищи слаженным дуэтом.

— Ах, это! Настенька всегда была очень ранимым ребёнком, эмоционально во всё вовлечённым. Некоторым образом даже, знаете ли…

В гостиную вошла встретившая их дама. С подносом, на котором был чайный сервиз.

— Анастасия — эмоциональный вампир! — Отчеканила она, поставив поднос на наверняка очень раритетный столик. Видимо, его нельзя было реставрировать, дабы не портить стоимость и что-то ещё исключительно антикварное. Потому что все представления Ивана об антиквариате ограничивались исключительно стоимостью. Чем дороже хлам — тем он ценнее. У Антона, видимо, сведений было куда больше.

— Это, если не ошибаюсь, павловская эпоха?! — Он с восхищением воззрился на груду деревяшек. Так, по крайней мере, и виделся Ивану этот кургузый мебельный инвалид.

— Да, — с удовлетворённым достоинством произнесла дама, со значением опустив веки, будто отдавая дань былым подвигам нынешнего калеки. И сразу как-то приязненней стала относиться к молодым людям, которых поначалу собиралась опоить чаем только из вежливости. Но Иван сумел нивелировать достижение Антона.

— Почему вы так говорите о своей старшей внучке?

Артур, было присевший на краешек противоположной кушетки, взвился в негодовании.

— Ольга и есть моя нынешняя супруга! Человек, принимающий мир со всеми его несправедливостями и не испытывающий досады и прочих саморазрушительных чувств!

По правде сказать, на лице самой нынешней супруги читалась именно что досада. Она была пропечатана там капслоком.

— Ольга Чиргадзе, — представилась она. Прекрасное контральто сейчас дало лёгкую трещину отнюдь не величественного раздражения.

— То есть вы — мачеха Анастасии! — Чуть ли не прокричал Иван. Исключительно от облегчения.

— Какая догадливость, — язвительно резюмировал Антон.

На некоторое время все смешались. Но Ольга как-то ловко стала разливать чай, и буквально через несколько секунд всё сгладилось.

— Я вовсе не злая мачеха из сказок, — довольно мило улыбнулась она Ивану. — Именно я настояла на том, чтобы Настя обратилась за профессиональной помощью. И самолично познакомила её с главным врачом вашей клиники. Он был на одном из моих концертов. — Это с улыбкой, куда более искренней и естественной, было адресовано Антону.

— Ольга прекрасно исполняет романсы! Прекрасно, просто прекрасно!

Сделав ручкой жест мужу: помолчи! — Ольга продолжила:

— Как вы можете заметить, господа психиатры… Вы же психиатры?

— И так можно сказать, — согласился Антон.