Проект "Стокгольмский синдром"

— А что это тебе даст? И смотря что ты преследуешь, — подмечает. — Разберись со своими делами. Наладь жизнь с Олей, и попытайтесь оба забыть всю мерзость. Твоя пушинка нуждается в тебе — ты ее опора, ради которой она оставалась сильной почти больше года. Поэтому у тебя нет права давать заднюю, понял? — Власов встал и протянул мне бумагу. — Я пока тебя не увольняю, но предупреждение все-таки делаю. И запомни, Островский, не родители строят твою жизнь, а ты сам. Марк не справился сам с собой, потому теперь затерялся среди толпы.

С этими словами я оставил кабинет своего начальника. Осталось решить вопрос с клубом, и как мне быть с соглашением отца. Марк игнорирует мои письма и звонки, но уверен, что брат их видит. Выйдя на улицу, вдохнул свежего воздуха, обжигая свои легкие от гари и прожжённой резины. Сев в свою машину, я прослушал запись в квартире, на данный момент все ровно. Слишком все гладко на первый взгляд, но лучше пусть так останется до моего приезда. Слышу стук разбитого стекла по ту сторону, кажется, моя пушинка вышла из себя. К ней на помощь прибежала Ирина. Сначала это был самый обычный разговор, в котором слышал упреки в свой адрес, но они заслуженные. Я ухмыльнулся, и в то же время сильно по уныл. И пока я вел машину в сторону участка Макса, был погружен в теплые тона голоса любимой. Оля нервничала.

— Может, ты беременна, — раздался вопрос от Ирины, и я резко затормозил, прислушиваясь к ответу пушинки. Мое сердце забилось ходуном, от волнения, от ожидания. Но пушинка все отрицает. Я падаю головой о руль, а руками сжимаю рукоять до хруста кожаной оплетки. Стараюсь делать глубокие вдохи и выдохи, успокоить разбушевавшийся пульс. Сколько минут прошло, но раздался взволнованный голос Оли, что она беременна. Я буквально заорал, что вновь не разделил с ней этот радостный момент, но все же мысленно, за прослушкой, рядом. Черт возьми, моя пушинка забеременела, и я рад этому, ведь даже боялся говорить на эту тему. После потери малыша, неизвестно, как долго пушинка бы решалась повторить. А в виду последних событий… меня вырывает сигнал машины, оказалось, что остановился прямо по середине дороги, загромождая поток, своей остановкой. Теперь мне следует как можно скорее смотаться в клуб и вернуться домой, к пушинке, обнять и больше не отпускать.

Если бы все оказалось так просто…

Глава 19

— Ты уверен, что твой план не рухнет? — искоса поглядывает Степан и задает вопрос, стараясь перекричать шум музыки. Он втягивает дым сигареты и выдыхает облако табачной вуали. Оба переглядываемся, понимая, как все выглядит: слишком сложный план, слишком многое поставлено на кон. Моя Оля будет ровно час дома одна, а затем Ирина вернется. Но Власову я позвал не только для того, чтобы она смогла стать приманкой для моей тещи, или ее посыльных, но у бывшей жены Степана тоже есть задание в клубе. Девушке следует отвлечь внимание своего все еще любимого бывшего мужа, пока я поговорю с Максом, а затем сумею уйти на некоторое время на крайний этаж, где будут ждать отец, Авраам, и, надеюсь, Марк.

— Не знаю, — цыкаю, потому как сам уже ничего предугадать не смею. — В доме все хорошо, — кивнув, я беру из рук Степана сигарету и затягиваюсь пару раз. Горький табак оседает в глотке, и теперь только хуже стало. Сплевываю. — Знаешь, пора уже нам заканчивать с этим, — кручу между пальцев сигарету, или то, что от нее осталось. Табак догорает, а ветер разносит нить дыма.

— Лучше так, — хохотнул Власов, затем отобрал у меня свою вещь. — Иначе с вами тут с ума сойдешь. — Наш анатом негодует на меня и Бесова; по его мнению, мы оба виноваты в том, что нас используют родители. Что теперь мы в ответе за их грехи. Да только вот Стёпка глубоко заблуждается; хотим мы того или нет, но всё-таки это часть нашей судьбы, а значит, обязаны ее исполнить. Тут уже вопрос в следующем: сумеешь ли преодолеть препятствия, или сдадимся на случай воли.

— Не начинай, лучше присмотри тут за окружающей обстановкой. Вон, Макс уже пошел к Уваровой. Сейчас начнется, — хохотнул я. Наконец, Бесов постепенно оттаивает, а рядом с этой девушкой, которую я частично знаю, он буквально оживает на глазах. В моей груди письмо прожигает дырку. Оставить все, как есть, или перечеркнуть путь, чтобы друг начал сначала. А я? Мы? Мы с Олей сможем начать сначала, зная, что вся жизнь была ложью? Глубоко вздыхаю, напарываясь на взгляд Власова. — Что? — уставился на него, вопрошая. Музыка в клубе грохочет знатно, разрывая барабанные перепонки.

— Все наладится, — крепко сжимает мне плечо, затем залпом осушает стакан с виски. Максим пропал из виду, хотя вторая девчушка, что была с Маргаритой осталась. Ухмыльнулся, когда нашел в толпе уходящих Бесова с девчонкой. Направляются к лифтам.