Проект "Стокгольмский синдром"

— Неужели, — Островский-старший привстал, чтобы поприветствовать меня. Глядит на охранников, будто безмолвно вопрошает безоружен ли я, и получив утвердительный ответ, принял расслабленную позу. — Чего не поднимался?

Стою все еще у дверей — осматриваюсь. Марк не явился, и Авраама нет. Только мы вдвоем — один на один. Ухмыльнувшись, я прошел дальше и присел напротив своего отца, а перед этим кинул один диск, где Марк дает команду водителю грузить трупов. Каролина и Диана патрулируют входы. Судя по всему, моя теща не знала обо всех камерах, потому что несколько из них все-таки были рабочими. Остальные они сумели деактивировать. Присаживаюсь.

— Что молчишь? — отец напряжен, выдыхает клубы сигарного дыма. Словно коршун, наблюдает за своей добычей, только теперь мы на равных. Отец против сына — будто эпическое сражение. — Что на нем? — с пренебрежением опускает глаза на диск, как будто коробочка покрыта ядом, потому не спешит брать. Выдержав пару секунд молчания, и, конечно, позлив старика своим безответным поведением. Я перекидываю ногу на ногу, и начинаю смеяться, как ненормальный. Отец растерялся. Быстро потушил сигару и вскочил на дыбы. — Как ты смеешь? — взревел, краснея на глазах от злости.

— Как я смею? — резко останавливаюсь и тоже встаю. — Ты лучше скажи, что вообще не в курсе, что мать Ольги с ней сотворила, да так убедительно, чтобы каждому твоему гребанному слову поверил! — мой голос тверд, как и вся поза. Со стороны все выглядело именно так, будто мы готовы накинуться друг на друга. Отец замер. Губы задрожали, как и руки, которые он поспешил спрятать за спину, будто теперь он взял себя в узду. — Не хватает еще двоих, — замечаю и снова сажусь на свое место. Сердце ходуном идет, от волнения за жену и за весь план. Мне нужно, как можно скорее разрешить ситуацию и уехать домой к пушинке. Забрать Олю и свалить из страны туда, где наш настоящий дом.

— Леонид, — через пару секунд отец приходит в себя, и обращается ко мне. — Ты должен понять меня… — но я не собираюсь его понимать, поэтому тут же вскидываю руку, чтобы он замолчал.

— На этом диске, — игнорирую его ярость, — твой старший сын подставляет тебя с наркотиками. Я знаю, что в клубе с этим все строго, но ты просчитался в этот раз. Марк решил наказать тебя, отец, — вскидываю бровь, когда вижу, как отец начинает бледнеть. Неужели от Марка он ожидал подобного в самую последнюю очередь? — И, кстати, там не только он, — наблюдаю за Островским-старшим. Мы с ним похожи, мама всегда говорила, что сходство больше между нами двумя, чем между Марком и им. Но отец решил иначе. И теперь сам замечаю, как копирую позу отца, манеру разговора, движения, даже мимика. Но, что пошло не так, и мир семьи раскололся надвое. И наша мама не заслуживает такой нестерпимой боли безразличия. Околдован другой женщиной? Но по глазам вижу, что Владимир стал просыпаться, будто от ядовитого сна, который нагнала на него Каролина.

— Кто еще? — он знает, кто, но желает услышать от меня.

— Каролина и Диана — обе там, и для меня это сюрприз. Особенно, это касается моей «напарницы», — слово беру в воздушные кавычки, чтобы подчеркнуть абсурдность ситуации. Кто мы, черт возьми? Кто кому помогает или прислуживает? Отец кивает, затем утопает в своем кресле и сильно сжимает переносицу, закрыв глаза. Его руки трясутся, потому что обратного пути не будет. Или он скажет все, как есть, или…

— Марк не мог так поступить со мной, — голос мужчины надломился, в словах боль. Он отрицательно качает голой, все еще не верит мне. Затем поднимает взгляд — опустошённый и ледяной, как будто отец принял решение. — В сейфе договор о передаче прав, забирай и проваливай, — с пренебрежением отмахивается от меня, словно я шавка, и помчусь выполнять его прихоти. Нет. Сегодня он мне все расскажет. Ухмыльнувшись, качаю головой, а потом встаю и начинаю ходить туда-сюда.

— Какое ты имеешь отношение к Каролине? — задаю вопрос, остановившись напротив него. Владимир хмыкнул и снова закурил. Обстановка напряженная и не без причины.

— Я и Авраам в прошлом были лучшими друзьями, — спустя пару минут, отец всё-таки заговорил, выпуская кольцо дыма, затем уставился в одну точку, будто перенесся на несколько десятилетий назад и теперь решает открыться мне. Сам я насторожился, потому что услышал в переговорном устройстве шум, но пока без слов, как будто что-то мешает. — Мы были одной командой, — протягивает, затем смотрит, как тлеет конец сигары. — Но все пошло к чертям, когда нас раскрыли. И, если Аврааму не было некого терять, то мне — было: это вы с Марком и Зоя. Чтобы оставить все, как есть сейчас, сам подставился под удар, защищая семью и друга. Этот придурок позарился не на ту девушку, — Владимир ухмыляется. — Как же судьба коварна, Леонид. Ты знаешь, что тебя назвали в честь вашего деда, отца Зои. Покойный завещал нам всем огромное состояние, да вот только не предупредил, что в случае развода с его дочерью, я могу лишиться всего.

— К чему ты это говоришь? — я хмурюсь, стараюсь быстро соображать, о чем отец пытается мне сказать.