Проект "Стокгольмский синдром"

— Нет-нет, — замотала головой, посылая улыбку, но только чуть искривляя губы, едва приподнимая уголки. Отхожу от администратора, и медленным шагом приближаюсь к перегородке — она стеклянная, и вряд ли по ту сторону меня возможно разглядеть. Этот уровень более оснащён великолепием убранства, все вокруг кричит о его дороговизне, с применением дизайнерского решения по стилизации, показывая слои в статусах у присутствующих людей. Вижу, что мужчина, похожий на моего мужа в компании еще двух мужчин, но более старшего возраста, и с девушкой. Ярко рыжие, вьющиеся волосы обрамляют ее лицо, что создает сложность разглядеть эту женщину детальнее. Будто я могла узнать в ней кого-то, но кого? Затем незнакомец засмеялся, и смех пронесся эхом по моим ушам, потому как я узнала в нем своего мужа. Черт возьми! Сначала возмутилась, и уже сделала шаг вперед, чтобы из-за перегородки подойти к нему, но что-то меня удерживало на месте, и я решила проследить за его «командировкой». Нервно поглаживаю ладонью по животу, усмиряя нарастающую боль, а потом меня начинает подташнивать. Срываюсь с места, скорее отправляясь в уборную комнату. Несколько раз меня вырвало, все тело затряслось от бессилия, но я глубоко дышала, старалась привести свои чувства в порядок. Найти логическое объяснение тому, что увидели мои собственные глаза. Закрыв их, как на повторе проигрываю видеозапись воспоминаний, что так реально начали оживлять облик моего мужа, увиденного со спины, и женщину рядом с ним. Не заметила, чтобы он как-то прикасался к ней, но это не главное. Мой милый и любимый муж солгал мне, говоря о выезде в командировку в клинику. Подбородок задрожал, а слезы обиды грозились вот-вот хлынуть из глаз, омывая мою утрату, именно так ощущаю дыру, образовавшуюся от увиденного. Сильно жмурю глаза, пытаясь представить что-то более сносное, и предотвратить повторную тошнотворную реакцию. И мне удается. Затем раздается стук входной двери в уборную, и звуки целующихся людей. Ну надо же, в такой момент. Сокрушаясь на чем свет стоит, по-тихому сажусь на крышку унитаза, решая переждать, когда парочка насладиться друг другом. Но в этот момент вся моя жизнь летит к верху дном, когда я узнаю голос своей матери.

— М-м-м, — игриво стонет, а я замираю на месте, будто вкопанная в землю по самое горло. — Постой, ну прошу тебя, — взмолилась она. У меня была приоткрыта дверца, едва ли, но очень тонкая щелочка давала возможность подглядеть и понять полноту картинки, чтобы вдруг не сделать поспешных выводов. Мужчину было трудно разглядеть, но отметила, что он был высоким. — Вижу, ты рад нашей встрече, — продолжает Каролина.

— Конечно, моя балерина, — отвечает мужчина, а я признаю голос отца Леонида. Тут же хватаюсь ладонью за рот, ошеломленная только что увиденным и услышанным. А как же Авраам? — пролетела первая мысль, а следом за ней и следующая: Какого черта, тут происходит? Не решаясь выйти, еще сильнее сожмурила глаза, отказываясь верить, что моя мама крутит роман с моим свекром. Затем раздаются шлепающие звуки их занятия сексом, а я закрываю ладонями уши, заглушая шум их связи. Боже мой, что они творят! Руки трясутся так, что мандраж заставляет меня поменять позу, и естественно скрипит крышка на унитазе — разоблачив меня перед двумя людьми — моими родными людьми, но узнаю я их совершенно с другого ракурса. Через пару минут распахивается дверца, глаза Владимира Островского сначала не узнают во мне жену его сына, а потом он сам замирает на месте, чуть приоткрывая рот, когда мама задает ему вопрос, поправляя расстегнутую блузку.

— Ну что ты застыл, любимый? — как всегда голос Каролины неприступный, холодный. Мой свекор долго смотрит в мои глаза, пытаясь сообразить, что ответить, ведь дураку понятно, что я все слышала. Не выдержав долгого молчания, мама сама соизволила подойти к мужчине и посмотреть на предмет его стопора. — Оля? — первое что я отметила в поведении своей матери, это отсутствие какого-либо смущения или стыда передо мной, а потом уже она переиграла свои эмоции, показывая страх, смешанный с удивлением. — Какого хрена моя дочь слоняется по клубам? — перешла в атаку, а мой свекор схватил за локоть Каролину, притормаживая ее напористость. Я сама встала и прошла мимо парочки, играющие далеко в недетские игры, причем что мы являемся родственниками. Блядь! Впервые в жизни мысленно ругаюсь матом, и вся моя внутренняя боль, как душевная, так и натуральная отходят на второй план.

— Объясни, мама, сначала ты! — заорала на нее, хотя хотела начать разговор на тихих тонах, чтобы не привлечь внимания людей за этими проклятыми стенами. — Что это? — взмахиваю рукой, указывая на обоих. Владимир держится стойко, и по глазам вижу, ему стыдно быть разоблаченным, тем более мной. А мама, она в своем репертуаре, скрестила руки на груди и приподняла подбородок, в осуждающем виде.