Проект "Стокгольмский синдром"

— Мне нет дела до ваших проблем, — с пренебрежением отвечаю. — И хватит. — Взмахиваю рукой, останавливая возражения. — Я устал. Чертовски и настолько, что готов утопиться, — признаюсь обоим мужчинам, глядя то на одного, то на другого. Авраам понимает меня, потому что только жилки на лице заиграли, выдавая его надломленность. — Что бы в прошлом вы не натворили, и как бы теперь это не отражалось на нас всех, мне наплевать. Я хочу только одного, — голос дрогнул, пришлось остановиться, чтобы собрать в кучу мысли. — Только, чтобы моя Оля была рядом со мной. И, если узнаю, что по вашей вине моя жизнь превратилась в ад, то бойтесь, чтобы ваши души не оказались на том свете, — хладнокровно и со спокойствием говорю, будто даю обещание, привести в исполнение свою угрозу.

Авраам и отец стояли молча, внимая каждому моему слову. Наверняка почувствовали, что настроен предельно максимально и правдоподобно. Оставляю их одних. В баре полно народу, и официант поспешил принести мне бутылку пива, пока располагался в отдаленной вип-зоне. Наблюдал за танцующими людьми, которые высвобождали свое напряжение, отправляя тела в нирвану от употребивших спиртных напитков. Было наплевать кто и с кем по утру окажется в одной постели. Главное, освободить разум от будничного дня или недели — неважно. Молодая девушка ставит передо мной бутылка солодового и стакан, мило улыбается, выполняя работу. Тут же беру бутылку и откупориваю крышку. Никогда не любил пить из стакана, поэтому пренебрегаю им, не обращая никакого внимая.

— Спасибо, — тихо произношу, продолжая наблюдать за толпой и громыхающей музыкой. Светодиодные лучи освещают толпу, превращая образы в зомбированных частей тела. Размяв плечи, я облокотился о мягкую кожаную спинку стула. Затем ко мне подсел Авраам, конечно, спросив разрешения.

— Можно? — стучит о перегородку, привлекая мое внимание. Бутылкой взметнул на свободное место напротив меня, и мой тесть уселся, проминая под собой подушку дивана. Несколько минут мы молчали, не решаясь начать разговор. Я продолжал следить за толпой и, как беспрепятственно ребята обменивались наркотиками. Авраам тоже смотрел на танцпол, думая о своем.

— Я поражен, насколько все стало открытым, — произношу вслух, не желая делиться своими мыслями, но выходит, наоборот. Тесть спокойно отреагировал, пожав плечами.

— Но ты можешь все это изменить, — намекает на пост отца. — Только в твоих руках, прекратить этот хаос.

— Не хватит сил, — честно признаюсь, глядя в глаза, затем указываю на толпу. — Они все взбунтуются. Думаете, так просто отказаться от такой вольности? — Авраам отрицательно качает головой. — Вот именно, что нет. Меня грохнут при первой же возможности.

— Ты уже видишь финал песни, а как же рискнуть?

— Хватит, — останавливаю его. — Я рискнул, и остался один. — Это очевидное тоже задевает за живое Авраама.

— Моя дочь тебя любила всем сердцем, как и ты, — начинает мужчина. Пусть раньше не было между нами общих тем, на которые обычно общаются родственники. Но сейчас эта рана кровоточит не только у меня, но и у мужчины, что сидит напротив.

— Я знаю, — без какой-либо эмоции в голосе отвечаю, будто уже мой дух покинул тело. — И, прошу вас, — смотрю на него, а сам ощущаю терзание в себе, — не говорите о ней в прошлом. Не надо так со мной.

— Не хотел, — тут же напрягается, потому что видит, насколько я уже сломлен всей ситуацией.

— Почему скрывали о настоящей профессии? — спустя пару минут непринужденного молчания, все-таки задаю вопрос, который после ухода из кабинета отца стал волновать меня. Авраам улыбнулся, но получилось с сожалением и раскаянием.

— А что бы я сказал? — приподнимает голову, вопрошая. Затем продолжает: — Привет, я тот, кто поставил тебя перед выбором, и ты стал неугодным для своего отца. — Утрирует, объясняя суть.

— Значит, знали, — констатирую, получая кивок. — А Марк?

— Он сам пришел, — не хотя говорит, поджимая губы добела. — Все пошло совершенно не так, как планировалось, Леонид. Десять лет жизни и коту под хвост, — с сожалением продолжает, но по глазам вижу, что для него это не играет огромной роли. Только цель и средства к ее выполнению. — У нас ни у кого не было выбора, такова реальность, — теперь разводит руками.