Проект «Убийца»

Тик-так. Леон любил неподвижно стоять напротив фарфоровых куколок – странных подарков для юноши. Но он всегда просил именно их на день рождения и рождество. Ведь они так прекрасны, не подвержены времени, идеальные, с гладкими чистыми личиками и шёлковыми закрученными локонами. Они не слышат этот треклятый хрипящий треск умирающего времени.

Часы лежали разбитой грудой на улице, похороненные в слизкой грязи.

Но звук не исчез. Он прозвенел колокольчиками. Звонок в дверь. Но полицейский уже приходил утром справиться о его состоянии, здоровье, жизни, или о чём ещё мог приказать спрашивать для галочки Чарльз Куинн.

Горло сжалось от неконтролируемого приступа страха. Леон брёл к двери медленно, как человек, которого одолела морская болезнь. В дверь настойчиво стучали. Как соседи, которым не нравилась его громкая музыка и шум ломающейся по ночам мебели в приступах бессонницы.

– Леон! Открой!

Рейвен было не занимать в упрямстве, будь её воля, она пригрозила бы и ему судом за то, что не уделяет должное внимание своей девушке.

– Пожалуйста, Леон, я должна тебя увидеть.

Леон осел на пол, прислонился спиной к двери, зная, что Рейвен сидит сейчас на холодном бетоне и стучит тише, с перерывами, отчаявшись докричаться до него.

– Я с похорон. Только что. Час назад я стояла на кладбище и смотрела, как гроб с Калебом кладут в землю. Господи, я видела его в гробу. Этого ублюдочного никогда не затыкающегося Калеба Гаррисона. Почему? Почему ты не пришёл? Как ты мог не прийти?

Он зажал уши, чтобы не слышать в одном предложении «Калеб», «гроб» и «кладбище».

– Думаешь, тебе одному тяжело, а представь каково сейчас Линор? Она ведь его, правда, любила. Почему ты так жесток ко мне? Я не могу вынести этого одна. Впусти меня! Впусти! Дай мне разделить с тобой горе! Леон! Леон! – она кричала и била ладонями о безразличную к её горю дверь.

Леон корил себя лишь за одно, что выкинул часы, сейчас он мог бы ими обложиться, чтобы их тиканье заглушило крики и рыдания Рейвен за дверью. Он в невидимой и неосязаемой поддержке просидел под дверью до тех пор, пока Рейвен не ушла. Через час. Да, ровно через час. Он определил это без часов.

* * *

22 сентября 2012-го года.

Маленький огонёк мерцал искрами под открывающейся и закрывающейся крышкой зажигалки. Так словно человек, играющий с огнём, испытывал непомерную скуку и желал поскорее покинуть планёрку. В кабинете майора Джозефа Маккоя всегда гулял жуткий сквозняк из-за вечно открытых окон и дверей, откуда доносилась будничная суета отдела убийства.

Собрание за круглым столом для избранных, честь которым выпала расследовать дело серийного убийцы «Потрошителя», как его величали жители Чикаго.

Чарльз в порыве нервном и нетерпеливом залпом выпил ненавистный дешёвый кофе, уже остывший. Но под рукой не было Фобиаса, чтобы отправить пройдоху принести другой стаканчик – единственное задание, которое он мог поручить своему племяннику. Он по-снобски сморщил лоб, скучая по кофе на старой работе. Даже спустя годы он не изменял привычкам и не считал коллег равными себе.

Джозеф Маккой с вечно угрюмым выражением лица, сеткой морщин на чёрной коже, поседевшими волосами, но ещё чёрной бородой. Строящий из себя строгого начальника, ворчания которого Чарльз был вынужден выслушивать ежедневно по шестьдесят минут уже семь лет. За одно это Чарльзу стоило выдать медаль.

Его напарник по делу. Детектив Итон Лестер. Человек сам себе на уме, с беспечной доброй улыбкой, но острым взглядом голубых глаз бывшего снайпера, ушедшего в отставку. Как будто отдел убийств был одним большим наказанием для всех раненых, убогих и провинившихся в этой несправедливой жизни. Всегда идеально уложенные светло-русые волосы, слишком холеное лицо для мужественной профессии. Но сильные и грубые руки, привыкшие к огнестрельному оружию.

Сержант Джонатан Бэйтс, которого редко можно было увидеть без сигареты. Он мог курить двадцать четыре часа в сутки и всегда уверял, что его лёгкие чисты, как лоно девственницы. Так себе сравнение, но он считал это искромётной шуткой и не забывал каждый раз гортанно захохотать и похлопать себя по выросшему за годы службы животу. Пепел собирался в его бороде, а он прямо на планёрке щёлкал его пальцами и радовался всегда открытому окну и лояльному Маккою.

И отсутствующий Фобиас Куинн, которого он, по собственной глупости, потащил на дело за ухо. А ведь мог забыть о своём наследственном родственнике, который никогда не настаивал на помощи, но фантастическим образом всегда присутствовал в его жизни, нервировал беспечностью и отсутствием амбиций, топчась в звании офицера. И Чарльз не считал, что молодой возраст оправдание его разгильдяйству.

– Отчёт судмедэкспертов. – Маккой начал собрание лаконично, как и всегда, опуская прелюдию. Без формальностей и вежливостей он открыл принесённую папку и, нахмурив брови, прошёлся взглядом по каждому.

Зажегся проектор на стене, где наглядно демонстрировались результаты расследования.