Профессия режиссер. Мастер-классы

Основная разница между критикой и теорией в том, что когда пишешь критическую статью, создаются ясные отношения между тобой и экраном: говоришь о том, что увидел. С изучением теории информация приходит со стороны от наставника, который объясняет, что ты должен увидеть. Иными словами, то, что увидел он или, в худших случаях, что ему велели увидеть. Это неизбежно нарушает процесс понимания многих вещей. Поэтому я не рекомендую данный способ учебы.

Желание рассказать историю

Больше всего меня сегодня поражает в студентах и молодых режиссерах то, что они начинают не с того, что снимают свои первые короткометражки, но ищут коммерческих заказов или клипов. Конечно, это происходит в результате аудиовизуальной революции. В их культуре правят бал совсем другие приоритеты, нежели в дни моей юности. Беда в том, что страдает при этом само искусство повествования. Мне кажется, что работая в первую очередь над качеством картинки, молодое поколение теряет понимание того, что вообще есть повествование. Оно перестало быть главным. И хотя не хочется обобщать, у меня такое чувство, что молодые режиссеры помимо всего прочего постоянно стремятся найти что-то новое. Они чувствуют, что должны впечатлить зрителей новизной своей работы, поэтому на фоне всеобщей потребности в новом простой визуальный трюк может стать поводом для съемки фильма. И все же я верю в то, что

главная обязанность режиссера – сказать что-либо: он или она должны рассказать историю.

К этому выводу я пришел недавно: когда я начинал сам, у меня тоже и мыслей не было про повествование. Поначалу для меня важно было только изображение – уместность его в данной ситуации. Но точно не сюжет. Для меня это было как инородное тело. В крайнем случае несколько ситуаций, слепленных вместе, моли бы служить чем-то, что можно было бы назвать сюжетом, но я никогда не видел в этом нормальную историю – с зачином, серединой и концовкой.

Во время съемок «Париж, Техас» со мной случилось что-то вроде революции. Я понял, что сюжет словно река – если ты взялся по ней плыть и если доверяешь ей, лодка привезет тебя к чему-то поистине волшебному. С тех пор я начал бороться с течением: выбрал свой маленький пруд, чтобы оставаться в стороне. В том самом фильме я понял, что сюжеты повсюду и они сущетвуют независимо от нас. Их не нужно создавать, потому что человечество само их оживляет. Просто надо позволить себе существовать среди них.

С того дня повествование стало в моих фильмах на первое место, в то время как красивое изображение отошло на второй план и иногда даже становится помехой сюжету. Поначалу для меня не было лучшего комплимента, чем какой красивый видеоряд я снял. Теперь же, если мне об этом говорят, я чувствую провал.

Снимая фильм: зачем и для кого?

Коль скоро есть два способа снимать кино, то тогда есть и две причины для этого. Первая – наличие ясной идеи и желание выразить ее через фильм. Вторая – попытка открыть миру то, что хочешь сказать сам. Лично я всегда где-то посередине, хотя и пробовал примкнуть к одному из лагерей.

Я снимал фильмы со строго расписанным сценарием, которому следовал до буквы, и делал работы, в которых не было ограничений и была лишь одна общая идея. Такие фильмы сродни приключению – думаю, они мне больше по душе. Мне нравится, когда у меня есть возможность исследовать и менять курс по мере углубления. Этот более привелегированный способ съемки подразумевает последовательность сцен. Но в те разы, когда я мог себе позволить подобное, я обнаружил, что результат больше меня удовлетворяет, чем когда нужно осуществлять загодя принятые решения.

То, как ты снимаешь фильм, во многом определяется целями и знанием того, для кого ты снимаешь. Думаю, те, кто в одиночку снимает кино ради кадров, делает это только для себя. Идеальность кадра, его сила – очень личный подтекст, тогда как повествование представляет собой акт коммуникации. Любой, кто рассказывает историю, нуждается в публике.

Как только я развернулся в сторону повествования, я сразу же начал снимать кино для зрителя.

Хотя никогда не мог определить, кто относится к «моей» аудитории. Думаю, что ее круг гораздо шире, чем просто друзья. И все же я считаю, что снимаю фильмы для друзей – особенно для тех, с кем этот фильм рождался. Они формируют мою интуитивную публику; всякий раз я стараюсь убедиться, что фильм им нравится. Все они мои друзья в широком понимании этого слова. И все они – мои дорогие зрители.

Необходимость жизни в кадре