Профессионариум. Антология фантастических профессий

– М-м… Зося, – сказала Маша и, обернувшись к затихшим на манер театрального партера сотрудникам центра во главе с окаменевшим в неудобной позе Амосовым, поднесла палец к губам. – Меня зовут Зося Майданчик, я… м-м… несостоявшийся музыкант и… э-м-мм… бывший космический пират.

Как ни старалась, Маша не могла собрать плясавшие по экрану цветные блямбы в связную картинку. Обращённое к ней лицо выглядело, будто дурно сложенная мозаика из слишком больших осколков смальты. Это мешало сосредоточиться и настроить себя на волну собеседника. А тут ещё Артур шёпотом допытывался у Стрижевского, что у того с глазом…

Удивительно, но грубиян Амосов её понял. Подкравшись на цыпочках, он развернул справа от Маши дополнительный экран и вывел на него цветной портрет Тимура Колчанова. В лётной форме, с эмблемой училища на груди и золотым значком в виде окольцованной планеты, тот выглядел очень браво. Как следовало из справки в углу экрана, Тимуру недавно исполнилось тридцать лет. У него были светлые короткие волосы, широкое, немного простоватое лицо с отчётливыми признаками космического загара и весёлые серые глаза. А ещё редкие встопорщенные усы, что сообщали портрету некоторое легкомыслие.

– Извини за вопрос, – сказала Маша. – Трудно разглядеть. Ты всё ещё носишь усы?

– А как же! – гордо ответил Тимур. – Что с ними не так?

– Они делают тебя моложе и забавнее, чем ты есть.

– Пустяки, – сказал тот беспечно. – Знала бы ты, что мне приходит в голову при звуках твоего голоса! Страшно хочется назвать тебя «кукла Маша»…

Амосов развёл руками, всем своим видом изобразив: «Ложь – плохая политика». Маша пригрозила ему кулачком.

– Ты говорил, что различаешь цветок в моих волосах, – продолжала она. – А ещё нос. Тогда ты должен понять, что на куклу я не очень-то похожа.

– Зося, ты удивишься, – заявил Тимур, – но временами я вижу твоё лицо. Какой-то чудной дефект связи. Космическое пространство неоднородно, а в Тёмном Царстве вообще все через… гм… пень-колоду. Наверное, мой лайнер пересекает участки повышенной проницаемости для связи. И тогда я вижу не только твой дивный нос и глаза, но и надпись чёрными буквами на блузке.

– Вообще-то это дракон, – возразила Маша. – Но согласна, не требуется много фантазии, чтобы усмотреть в нём какой-нибудь старинный иероглиф.

– Сколько мне ещё осталось?

– Прошло полчаса. Мы с тобой в самом начале долгого пути. У тебя ведь нет намерений с него сбиться?

– Я буду править прямо на твою розу, – засмеялся Тимур. – А почему ты бывший пират? Это какая-то шутка?

– Нет. Долгая история. Даже не знаю, захочешь ли ты слушать.

– У меня полно времени.

– Осторожно, Тим. Тебе грозит не только долгое, но и запутанное жизнеописание одной незнакомой девушки. По тебе не видно, чтобы ты был ценителем дамских романов.

– У меня была знакомая. Подружка. Ну, ты понимаешь… Она читала эти романы запоем. И меня заставляла вникать в сюжет. Пожалуйста, не пересказывай мне что-нибудь из той слюнявой белиберды!

Амосов опять скорчил гримасу в том смысле, что попытка была хорошая, но явно не прокатила, и теперь придётся как-то выпутываться, не теряя при этом лица и контакта с собеседником. На сей раз Маша показала ему язык.

– Не беспокойся, Тим, – сказала она навигатору. – Я и сама ненавижу дамскую прозу.

– Волнующий коктейль из дорогого парфюма и чистой мужской кожи пробудил в ней доселе дремавшие чувства, – с большим подъёмом продекламировал Тимур. – Его могучие плечи охватывали её со всех сторон…

– Она не могла отвести взгляда, которым пожирала его длинное мускулистое тело, – радостно подхватила Маша.

– Любовники устремились в библиотеку…

И оба радостно засмеялись.

3

– Так что там с пиратами? – спросил Тимур. – И, заодно уж, с музыкой?

– Это личное, – предупредила Маша. – А я неважный рассказчик.

– Но большой интриган, – заметил навигатор. – Специально разжигаешь во мне интерес. Будь уверена, я вполне созрел. И никому не выдам твои маленькие тайны.

Маша снова покосилась на Амосова. Тот неопределённо покачал головой.

– Ну вот, – ступила она на зыбкую почву вымысла, – как ты уже догадался, я родилась в посёлке Екатерининские Мысы. В самом мегаполисе, возле которого выросло целое кольцо таких вот небольших посёлочков, почти никто не живёт. Там остались архитектурные памятники времён царизма, да ещё руины безобразных серых зданий периода, который мои родичи называют Межвременьем. Раздолье для любителей экстремального туризма. Когда я была совсем маленькая, меня там выгуливали специально, чтобы воспитать эстетическое чувство. Наглядно продемонстрировать разницу между прекрасным и ужасным.

– И как? – с интересом спросил Тимур. – Удалось?

– Это было несложно. Перед тем я гуляла по Риму. А сразу после того – в Химэдзи, в замке Белой Цапли. Это Япония, остров Хонсю.

– Я слышал о нём. Но никогда не бывал.

– Обязательно побывай. Там наконец-то завершили реставрацию главной башни. А ещё меня представили императору.

– Ух ты! Настоящему?

– Игрушечному! – фыркнула Маша. – Мы понравились друг дружке и с той поры при встречах находим время для партии в рэндзю.