Профессор Влад

Излишняя опытность подчас играет с нами злые шутки. Мой названый брат, весьма понаторевший в «арс аманди» с педагогами, не без основания полагал, что хорошо знает все их слабости. Вот, к примеру — ужас ужасов, то и дело овладевающий каждым лектором: сумел ли я сегодня «зацепить» аудиторию, не усыпил ли слушателей?!.. От этой напасти есть лишь одно средство, зато верное — так называемые «вопросы по теме»: любой предприимчивый студент может (и даже обязан!) задать их преподавателю в конце занятия, чтобы тот, поверив, что все эти сорок пять минут сотрясал воздух не напрасно, проникся к спрашивающему истерическим обожанием.

Сказав себе так, Гарри решил, что сейчас этот трюк особенно уместен — как говорится, если гора не желает идти к Магомету, Магомет сам придет к горе. (NB: вопрос должен быть не абы каким, а позаковыристее: «препам» приятен лёгкий массаж мозгов. А лучше всего покуситься на какую-нибудь старую, заплесневелую научную догму, которую до сих пор никому и в голову не приходило опровергать. Ведь ничто так не умиляет старых профессоров, как вдохновенный студент-революционер, с весенним энтузиазмом вытряхивающий пыль из прописных истин; на их жаргоне это называется: «Умеет думать головой!»)

Несколько дней прошли впустую. Нет, не то чтобы мой названый брат туго соображал — просто все эти гнусные патологии, чьи тошнотворные описания Мастодонт изо дня в день излагал на едином дыхании, ни разу не запнувшись, были настолько омерзительны, что Гарри не хотелось не то что вникать, но и просто лишний раз слышать о какой-нибудь очередной «манИи» или «патИи» — с ударением на предпоследний слог, как это принято у медиков. Так продолжалось до тех пор, пока профессор не добрался до, так сказать, царицы всех психиатрических заболеваний — шизофрении. Сей звучный термин, давно захватанный дилетантами, именно по этой причине не вызвал у брата особенно тягостных ассоциаций, — а, кроме того, он вспомнил, что в своё время Оскар Ильич, не на шутку озабоченный темой безумия, снабдил его массой интересных сведений, которые теперь, похоже, дождались своего часа. Всю лекцию Гарри напряжённо смекал, чем бы эдаким угостить пресыщенного душеведа — и к концу занятия сформулировал весьма, как ему казалось, стильный вопросец о «позитивной шизофрении»…

— Что-о-о?!..

— …Да-да, вы не ослышались — «позитивной шизофрении». Звучит эффектно, не правда ли?.. А мысль, противотанковой миной засевшая в этом словосочетании, была, поверьте, ещё эффектнее.

Итак, едва седой, костистый, величавый пономарь, сжалившись, наконец, над осовелой аудиторией, с громким хлопком закрыл свой массивный «требник» — аж пыль во все стороны полетела! — Гарри поднял руку. Кустистая пегая бровь Мастодонта тут же изогнулась в форме вопросительного знака: до сей поры студенты не очень-то баловали его своим вниманием. Ну что ж, мы вас слушаем, молодой человек…

Тот неторопливо поднялся, откашлялся, поправил двумя пальцами красный платок на груди и начал:

— Скажите, профессор, — именно так, слегка по-старомодному, предпочитал он обращаться к своему противнику, — найден ли уже кардинальный способ лечения шизофрении?..

Вопрос-провокация: ответ на него Гарри, конечно же, знал и сам — Мастодонту оставалось лишь «озвучить» его. Нет, мол, не найден; разумеется, наша медицина шагнула далеко вперёд, сказав «нет!» зловещим инсулиновым инъекциям — пациентов, помнится, разносило от них до безобразия, — но по-прежнему не даёт никаких гарантий, довольствуясь как можно более длительным растягиванием ремиссии — периода просветления тож… Ну-с, вот, собственно, и всё; а в чём дело-то, юноша?..

— Уважаемый профессор! А не считаете ли вы, что сама идея лечения шизофрении безнадёжно себя изжила?..

Такого поворота Мастодонт не ожидал; его худое, морщинистое, обезьяньи-подвижное лицо изумленно вытянулось.

— Что-то я не совсем понял, — сварливо буркнул он. — Нельзя ли поподробнее, молодой человек?

Почему же нельзя?! Зря он, что ли, сидит тут как дурак с красным платочком?! Ещё как можно! Короче, так: учёными давно подмечена тесная связь гениальности с безумием. Есть версия, что шизофреникам принадлежит добрая треть величайших духовных, культурных и научных открытий, до сих пор смущающих стыдливость интриганки-Вселенной. Коперник, Бруно, Данте Алигьери, Н.В.Гоголь, Ван Гог… можно до бесконечности продолжать этот печальный и грандиозный список, да и ныне, если верить статистике, пациенты психиатрических клиник продолжают удивлять нас неожиданными, спонтанными взлетами художественной и поэтической мысли…