Профессор Влад

Анна застенчиво улыбнулась. Ну, раз уж мы просим… короче, дело было так. Ещё задолго до начала сессии она, как в своё время и Гарри, успела наслушаться страшилок о неимоверной придирчивости старого педагога; название предмета — «медицинская психология» — тоже не сулило ничего доброго… В общем, переступая порог лаборантской кабинета анатомии, где проходил экзамен, Анна вовсе не надеялась на легкий исход, — тем более что накануне, прилежно зубря тексты конспектов, с грустью поняла, что ей, по-видимому, никогда не стать такой же умной, как те, кто сочинял всю эту белиберду.

Однако старик, вопреки ожиданию, так ни разу и не придрался к её ответу (не менее долгому, гладкому и безупречному, чем обтянутые бежевой лайкрой ноги); он, в общем-то, не особо его и слушал, разглядывая сидевшую перед ним Анну с пугающей и неприятной дотошностью. Наконец, на середине особо заковыристой фразы, увешанной сложными наукообразными терминами, точно новогодняя ёлка — игрушками (Анна заучила только её транскрипцию, не углубляясь в дебри смысла, а потому очень боялась сбиться!), он вдруг резко встал, сказал «ДостатоШно», затем шагнул к двери, быстрым движением повернул ключ в замке — вот так: «чик-трак»! — и, присев рядом с Анной, занялся её волосами…

— Как это — «занялся»?! — А вот так. Поначалу он просто гладил их рукой, приговаривая: «Какие хорошие волосы»; но потом, видя, что она не протестует, — а она действительно не протестовала, какой уж там протест, она сидела ни жива ни мертва! — он осмелел и начал целовать их, со стонами тереться о них лицом, зарываясь носом в искристый каскад. Ну, а потом…

— Что «потом»?.. — жадно спросил Гарри, у которого от волнения даже рот приоткрылся, — что, что было потом?..

Девушка пожала плечами. А что потом? Ничего… Чиркнул «отл» в зачетке и отпустил; ничего больше, в общем-то, и не было, — ну, можно ещё добавить, что с тех пор, встречая Анну в коридоре, Мастодонт очень вежливо и проникновенно с ней здоровается…

— Ну ещё бы, — промурлыкал Гарри, окончательно приходя в себя, — я отлично понимаю старого дурака…

Губы его, сложившиеся в знакомую мне с детства ухмылочку, больше не дёргались: видно было, что Аннин рассказ произвел на него в высшей степени благоприятное впечатление.

— А взглянуть-то можно?.. — игриво спросил он. — Можно взглянуть на боевой трофей?..

Анна, аккуратно порывшись пальчиками в крохотной чёрной сумочке, висевшей на спинке стула, с готовностью извлекла оттуда заветную зелёную «корочку» — несомненно, предтечу будущей красной: весь факультет знал, что Русалочка не только первая красавица курса, но ещё и одна из самых многообещающих студенток МГИПУ им. Макаренко. Вровень ей был разве что сам Гарри — во всяком случае, до того дня, как на его пути баррикадой встал Мастодонт. Впрочем, брат, согретый выпитым и услышанным, уже позабыл о своем постыдном поражении. Бережно приняв из пальцев своей подруги потертый «вещдок», раскрытый на нужной странице, он приблизил его к глазам и с выражением прочёл… нет, не может быть… — «Мед. психология — отлично. Влад. Калмыков».

5

Почтенные коллеги, я слышу, интересуются (надеюсь, это сугубо профессиональное любопытство): ну-с, и что же я предприняла, узнав, что мой виртуальный друг так счастливо материализовался в стенах факультета? Что почувствовала — и что подумала? Захотела ли тут же увидеться с ним — или, наоборот, бежала встречи, удручённая слишком явной аморальностью «Мастодонта»?.. Обрадовалась или ужаснулась?..

Разочарую: ни то, ни другое. Мы ведь не переписывались почти три года, за такой срок любая девушка утешится, даже если она не страдает аутизмом, сиречь самодостатоШностью, — а что уж говорить обо мне, которую в тот миг неожиданное совпадение слегка позабавило и только. Я вовсе не собиралась ни подстерегать профессора у дверей кафедры, ни (боже упаси!) просить названого брата познакомить меня со своим заклятым врагом. Тем более, что встреча наша и без того была неминуемой: имея очень смутные представления об уходе за новорожденными, я всё же подозревала, что Машенька Игрунова, разродившись, едва ли сразу помчится назад к преподавательскому столу…

Словом, стоило Анне захлопнуть зачётку, как я благополучно забыла о Владе Калмыкове — так всегда забываем мы о том, что, как нам кажется, всё равно никуда от нас не убежит! — и минуло полгода, прежде чем игрунья-судьба вновь решилась напомнить мне о нём.