Профессор Влад

— и снова не смог справиться с умильно-сладострастным спазмом, почти непристойно исказившим его лицо; похоже было, что в эту минуту он мысленно уплетает за обе щеки что-то необычное, но явно вкусненькое. Я скромно подтвердила:

— Значит, бывает…

Тогда профессор с любопытством поинтересовался:

— И где же вы её нашли?.. Ну, эту самую жареную клубнику?..

Вот то-то и оно, где я её нашла.

Крохотный ресторанчик «Джон Ассиор», в трёх минутах ходьбы от нашего здания, вообще-то не очень популярен — ещё бы, вход с тихого, неуютного двора, да вдобавок не сразу и спустишься в полуподвал по узкой, крутой лестничке с шатучими ржавыми перилами, — но мы-то, студенты, недаром излазили здесь все окрестности ещё на первом курсе, когда «Пси» было вонючей столовкой, а успешно (или даже не очень) сданные сессии хотелось отмечать шумно и дружно, с помпой и пафосом, но за умеренную плату. С тех пор, правда, много воды утекло и появились новые оригинальные десерты, большую часть которых я не успела ещё даже попробовать — так, меню листала, зондировала обстановку, прежде чем пригласить Влада в это симпатичное заведение. Ныне же стильно выщербленная кирпичная стена, увитая искусственным плющом, лёгкая эстрадная музыка и приятный полумрак изящно обрамили наше первое настоящее романтическое свидание: мой элегантный среброголовый спутник, за долгие годы преподавательской работы привыкший оценивать окружающий мир по пятибалльной шкале, тут же вознамерился выставить заведению «отлично», вместо зачётки потребовав у сумрачного официанта книжку меню. Интригующая «жареная клубника», шедшая первой строчкой в нашем заказе, оказалась всего-навсего хорошо разогретым клубничным вареньем, — что, впрочем, в сочетании с ледяным пломбиром приятно возбуждало; зато «блюдо от шефа» (куриная грудка, запеченная в тесте и политая терпким розовым соусом) заставило профессора сладко замычать и зачмокать от наслаждения, — да и Хванчкара, что греха таить, оказалась на высоте…

А вот я, оказывается, сглупила. Ох и дала же я маху, идиотка!.. — и как это я могла забыть, что мы с Владом — далеко не единственная влюблённая пара на факультете?! В самый разгар нашего пиршества двери крохотной зальцы вдруг отворились… и немногочисленные едоки (все как один, за исключением разве что Влада, сидевшего спиной к дверям!) оторвались от своих тарелок, разинув рты в восхищённом изумлении, — а мой шанс на спокойное завершение ужина начал тихо подтаивать, словно шарик пломбира под горячей шапкой жареной клубники.

Любой, будь то аутист или близорукий очкарик, мгновенно узнал бы новоприбывших по своеобразной манере одеваться и держаться. Забавная маленькая шапочка из кожи и меха, укрывшая змеиную головку Анны, напоминала то ли тюбетейку, то ли миниатюрный макет чукотской юрты; с затылка на плечи спускались две длинные, упругие золотистые косички; высокую, тонкую шейку окутывало голубое боа, и почти такого же цвета дубленка кокетливо облегала стройную фигурку, не прикрывая, впрочем, роскошных, долгих, бежево-золотистых ног, заканчивающихся где-то далеко-далеко внизу изящными полусапожками из чёрной замши; точно в танце притоптывая ими, Русалочка смешно, трогательно, голодным птенчиком осматривалась по сторонам. Сзади, как верный телохранитель, маячил демонический, романтический Гарри. Гладко зачёсанные на косой пробор жгуче-пиковые волосы блестели от геля, а полы чёрного плаща, наброшенного поверх костюма цвета мокрого асфальта, развевались так эффектно и вместе с тем естественно, что, казалось, взглянув под ноги красавчика, увидишь там если не Млечный Путь, то, по крайней мере, мощёную булыжником мостовую. Слегка прищурив холодные глаза, брат со знанием дела оглядывал зальцу в поисках мало-мальски приемлемого уголка. Судя по светски-индифферентным лицам колоритной парочки, они нас не замечали.

На секунду мной овладела безумная надежда — может быть, мой названый братец-сноб найдет сие демократичное заведение недостойным их благосклонности и, подставив своей хорошенькой спутнице руку в чёрной перчатке, надменно, по-английски удалится прочь?.. Но тут глаза Анны в рамке искусственных ресниц округлились в счастливом изумлении… и, когда её тонкие пальчики затеребили рукав Гарриного плаща, я с ужасом поняла: скандала не избежать. В противоположном углу залы меж тем пустовало несколько уютных столиков; украдкой от Влада я скорчила Русалке зверскую рожу, надеясь, что та поймёт и, как всегда, своей деликатностью спасёт положение. Но увы! — то ли я переоценила выразительность своей мимики, то ли её скрадывал окружающий нас полумрак, но, в общем, Анюта почему-то не вняла моей молчаливой мольбе, а только наоборот — ещё радостнее заулыбалась, запрыгала на месте, задёргала Гарри за рукав…