Профиль незнакомца

Я открыла машину, закинула чемодан на сиденье и с бешено колотящимся сердцем забралась внутрь. Слава богу, мой отец взял потрепанную «Импалу», на которой я ездила в старшей школе, с мотором V‑8 в четыреста двадцать семь лошадиных сил. Он заново хромировал и полностью отреставрировал ее для меня как раз перед моим поступлением в колледж. Так что у нее определенно было все, что мне нужно, чтобы избавиться от «хвоста». Даже сейчас, с дыркой от пули в лобовом стекле, моя старая «Импала» приводила меня в восторг. Она рычала, как поезд подземки, и мне нравился этот звук, когда верх был опущен. В конце концов, я выросла в Джорджии, в окружении крутых тачек и парней в узких джинсах. Когда Джимми и я были детьми, мать по субботам собирала корзины для пикника, чтобы посмотреть автогонки в Йеллоу-Ривер. Мы ели огурцы с черным перцем и белым уксусом, картофельный салат из пластиковых контейнеров и маленькие гамбургеры, которые мой отец обычно зажаривал до углей на переносном гриле. Приносили с собой карточный столик и клетчатую скатерть, что, как я думаю, было призвано придать этому событию некий класс. Запахи выхлопа и горящей резины были частью трапезы. И рев двигателей был совершенно оглушительный. Но по субботам на этих гонках мой отец был самым счастливым человеком. Это был почти единственный раз, когда он покидал наш гараж, в котором постоянно возился, и единственный раз, когда мог не слышать мамин голос.

Мне было одиннадцать, когда отец решил, что я должна научиться водить машину. Он засунул меня в наш потрепанный пикап «Шевроле» на грунтовой дороге и чуть не обмочился от смеха, когда я смяла часть кукурузного поля, прежде чем нашла тормоз. Позже, будучи подростками, мы с братом совершали с ним долгие, молчаливые поездки. Останавливались у придорожных киосков, чтобы перекусить вареным арахисом и свежими персиками, затем забирались обратно в машину и ехали дальше — только я, мой лилейно-белый отец и мой черный брат, — и местные таращились нам вслед. Иногда для меня даже сейчас шуршание шин по дорожному покрытию звучит как океанский прибой. Я могу ехать и ехать бесконечно, забыв обо всем.

Я нашла свой телефон и позвонила Раузеру. Как известно, он терпеть не мог, когда его будили по ночам. Полицейские в участке обычно подбрасывали монетку, чтобы узнать, кто должен взять на себя эту миссию. Было уже за полночь, и эта честь выпала мне.

— Надеюсь, причина уважительная, — сразу сказал он.

— Это я, — сказала я, расплатившись с кассиршей и покатила к выезду из аэропорта. — В самолете я открыла электронное письмо. Письмо Уишбоуна, адресованное тебе. Новое. А потом у меня возникло ощущение, что за мной наблюдают, но у меня уже был этот безумный сон, так что я была напугана до потери пульса. К тому времени как я добралась до парковки, он уже был повсюду. Я чувствовала его, Раузер. Думаю, Уишбоун ожидал мой рейс. Я не знаю почему. Просто почувствовала…

— Вот это да… Есть еще одно письмо?

Я остановилась у выезда и посмотрела в зеркало заднего вида. С разных парковочных площадок выезжали три машины и приближались к платным полосам. Одна выехала следом за мной; когда я не сдвинулась с места, водитель подал сигнал. Я с неохотой влилась в поток машин и покатила от аэропорта к выезду на автостраду I‑75/85 Север.

— Поговори со мной, пока я одеваюсь, — велел Раузер. — И помедленнее. Тебе пришло письмо от Уишбоуна? Хм… Это может быть хорошей новостью. Мы можем его отследить.

Я подробно и чуть спокойнее объяснила суть электронного письма, которое нашла в своем почтовом ящике. Письмо, которое Раузер еще не прочел и в котором имелось обещание новых убийств. Вибрация в его голосе подсказала мне, что, разговаривая со мной, он быстро куда-то шагал. Я представила себе, как он запирает входную дверь и направляется по тротуару к «Краун Вику».

— Думаешь, за тобой сейчас следят?

— Не знаю. Наверно, это не имеет особого смысла. Здесь повсюду камеры. Он наверняка знает, что мы просмотрим видеозаписи.

— Все равно лучше не рисковать. Не торопись, дай нам несколько минут, если можешь. Ты едешь на север по 75/85, верно? В «Импале»?

— Въезжаю на эстакаду.

Я слышала, как Раузер по рации вызвал подмогу.

— Хорошо, Кей, езжай к выезду с Кэпитол-авеню, на Полларде сверни налево и затем езжай в объезд, вокруг бейсбольного стадиона. Там будет несколько светофоров. Будь настороже. Ради Христа, запри двери. У нас рядом есть подразделения. Я поручу закрыть все съезды. Надеюсь, сумею найти кого-нибудь, кто сядет тебе на хвост перед Лэнгфорд-Паркуэй. — Он помолчал. — Ты уверена, что это не приступ паранойи?

— Думаю, он хочет проверить, напугало ли меня его письмо. Он должен знать, что залез нам под кожу. Это дает ему чувство контроля над нами. Все равно как передвигать по доске шахматные фигуры.

Я снова посмотрела в зеркало заднего вида. Ничего.

— Главное, не останавливайся, Стрит. Мне насрать, если посреди дороги выскочит Тоня-мать-ее-Хардинг [14] и начнет вертеть задницей. Главное, не останавливайся.