Профиль незнакомца

Я знала, что беспокоило Раузера. Мы оба слишком много знали о том, как убийцы находят своих жертв. Мой разум автоматически начал оценку риска. Во вторник после полуночи движения почти нет. Чтобы разбить окно автомобиля и оглушить водителя, потребуется всего несколько секунд. Я же была не вооружена. Не имело значения, что у меня есть лицензия на поимку беглых преступников и разрешение на ношение оружия. Если только я не сопровождала беглеца под стражей, я не могла иметь при себе оружие в самолете, и даже в этом случае после 11 сентября потребовались бы некоторые действия.

— А толстяк с битой тоже там будет? — спросила я Раузера. — Или Тоня выскочит и начнет кататься одна?

Когда нервничаю, я шучу — одна из тех вещей, которые так ненавидел мой бывший муж. Дэн считал, что я прибегаю к юмору для того, чтобы оборвать любой серьезный диалог, все, что могло бы привести к более глубокому пониманию моих основных проблем. О господи… Можно подумать у Дэна есть глубина, чтобы распознать основную проблему.

Раузер также не всегда ценит момент или вкус моих шуток. На этот раз он не рассмеялся.

— А если толстяк будет мне ею угрожать? — спросила я. — Мне остановиться?

Раузер все же усмехнулся.

— С тобой действительно что-то не так, Стрит. Да ты и сама это знаешь, верно? Я перезвоню через пару минут, — сказал он и отключился.

В зеркале заднего вида на меня, словно кошачьи глаза из темноты, смотрели фары. Каждая машина позади меня, каждая машина, что проезжала мимо, заставляла мое сердце биться чаще. Что это было, что за жуткое чувство? Боже, как же мне хотелось победить его, убежать от этой угрозы, от этой штуки, которую я ощущала затылком, которая обжигала мне кожу… Я не хотела оказаться так близко. Но, возможно, это была ложь. Что если жизнь, которую я прожила, мысли, которым я позволила занять мой ум, вещи, которые я читала, изучала, говорила, говорила и говорила, создали некое магнетическое поле, притягивающее меня к нему. Насилие — вещь, которая пугает меня так сильно, что у меня от нее сводит зубы, которая интригует меня так глубоко, что я не могу от нее убежать.

Я подумала: не свернуть ли мне на следующем съезде, выключить фары? Может, стоит быстро нырнуть в первый же переулок и попытаться понять, действительно ли за мной следят. Но я придерживалась плана Раузера. Мне в Бюро вдалбливали плюсы командной работы, и не зря. Любое индивидуальное действие может привести к тому, что преступник избежит ареста, а когда преступник убивает людей, полагаться на авось просто непростительно. В паре миль впереди силуэт центра города напоминал поставленную вертикально зазубренную шахматную доску. Еще один жаркий августовский вечер. Вонь авиационного керосина все еще была свежа в моих ноздрях. Обычным вечером я бы опустила верх, хорошенько разогналась, но это не был обычный вечер…

Тишину ночи разорвал звук, глухой и безошибочно узнаваемый как выстрел из винтовки. Он прервал эту мысль, покромсал мои нервы и выплюнул их. Передняя часть моей машины вильнула к тротуару. Я изо всех сил пыталась удержать управление. На моих глазах колесо оторвалось и вприпрыжку полетело через дорогу. Меня занесло — на скорости шестьдесят миль в час на трех колесах и пустом крыле. И тут зазвонил мой телефон, аккурат в тот момент, когда я со скрежетом пересекла белые разделительные линии и вылетела на обочину.

Помню, как меня боком занесло к металлическому ограждению моста впереди, помню, как руль не слушался меня, помню, как фары позади меня подкрадывались все ближе. Но не помню, как ударилась о лобовое стекло.

Глава 19

Возможно, вас удивит — а может, и нет — то, что я на редкость хороший пациент. Я не из тех, кто жалуется на то, что вынуждена лежать неподвижно, и ноет о том, что хочет немедленно вернуться к работе. Нет. Только не я. Я абсолютно не имею ничего против того, чтобы долго спать, бесконечно пялиться в телеэкран и есть с подноса. Я была бы признательна за глоток демерола в одном из этих маленьких картонных стаканчиков, но, видимо, от сотрясений мозга лекарств не дают. Нет-нет. Им нравится держать вас в состоянии бодрствования. Пара дней неподвижности, и кто-то каждые полчаса или около того заглядывает вам в зрачки, вот что вы получаете. Когда Раузер сказал, что мне крупно повезло, потому что у пациентки в соседней палате в результате автомобильной аварии сломано двадцать костей и ей дают сильные обезболивающие, я представила себе, как я, пока она спит, стырю с ее прикроватного столика пару-тройку таблеток. Согласитесь, что это пустая трата времени — попасть сюда и хотя бы немного не побаловать себя. Ведь это больница. Тут можно сидеть на веществах и не терзаться чувством вины.