Прогнившие корни. Книга 1

— Со временем узнают, они же не дураки, — обрадовал он. — Эта Бали имеет репутацию бультерьера. Вцепившись в подозреваемого, она уже не отпустит. Но пока у неё нет заключения криминалистов и судмедэкспертов, она не будет вас трогать.  

— Может, лучше ей всё рассказать? — спросила Лана, на секунду представив, какой ад её ждёт впереди, узнай эта женщина обо всём. — Вдруг она сможет нам помочь?     

— Сейчас не время. Пусть разберутся сначала с этим. — Новак кивнул в сторону лестницы, ведущей наверх. — Вы достаточно хорошо рассмотрели снимки?          

— Да.

Удовлетворённый таким ответом, он принялся размышлять вслух:

— На них три разных ребёнка, это подтвердили и те, кто сейчас работает наверху. Всего три! Намного меньше, чем в нашем списке. Позже, все эти дети будут идентифицированы, но сейчас меня интересует другое. Нет ли среди этих детей вашего брата?

— Я как не вглядывалась, не смогла понять, кто на двух из них.

— На одном точно Давид Вебер, похищенный в девяносто четвёртом. Тот случай, где фигурировала бутылка газировки без отпечатков пальцев.

— А может похитителей и правда двое и Николаса похитил кто-то другой?

— Такой вариант тоже нельзя исключать, — задумчиво произнёс Новак. — Либо ваш дядя припрятал где-то ещё снимки... Зачем вы на самом деле пришли сюда, Берсон?  

— Единственный человек, который проводил с моим братом больше всего времени, был дядя. Я хотела спросить, может он знал кого-то, кто подходил бы под описание того подростка.

— Не вышло?           

— Я так и не дозвонилась, поэтому и приехала. Поднялась в квартиру. Дальше вы знаете. Сразу же позвонила вам.

— Понятно. При нём не нашли предсмертной записки...          

— Её не было, — подтвердила Лана, вновь мысленно переносясь в квартиру наверху. — По крайней мере, я такой не видела.

— Идите, проветритесь. А я пойду, узнаю, можем ли мы уйти. На улице стоят оперативники, отдайте им свои ключи от этой квартиры и скажите, что это следователь распорядилась.

Старик снова пошёл наверх искать Бали, а Лана всё продолжала стоять, тупо уставившись в пространство, не в силах до конца осознать тот факт, что они, наконец, у финишной черты и их расследование закончено. Больно было от того, кто стал причиной всех этих преступлений. Но ей не давали покоя те фотографии наверху. Почему только три? Жертв точно было больше. Или они что-то упускают?

Она устала, глаза слипались. Сколько ещё она способна выдержать в таком темпе? Словно было мало всего того, что произошло с её семьёй, так ещё и виновный, все эти годы, был на расстоянии вытянутой руки. Как же он мог? Как говориться: держи друга близко, а врага ещё ближе.

Выйдя на улицу и плотнее запахнув пальто, она отошла в сторону, пропуская людей с каталкой, которые позже заберут тело в морг. Обвела глазами улицу. Слишком тихо. Какая-то мысль не давала ей покоя. Что-то, что она упустила, на что не обратила внимания. Мелькнувшее в глазах женщины-следователя сомнение, вызванное её ответом. Но каким? Вынув из сумки ключи и незаметно отсоединив самый маленький, сунула его в задний карман джинсов. Остальные отдала двум полицейским, дежурившим неподалёку.

Телефон, наконец, ожил. Сердце сделало бешеный скачок. Она никак не ожидала, увидеть на экране напоминание. У неё было одно голосовое сообщение от дяди.

Что она сейчас услышит? Исповедь самоубийцы? Его последнюю волю или может признание похитителя и убийцы маленьких мальчиков? Готова ли она к этому?

Кончики пальцев начало покалывать, когда она, наконец, нажала на воспроизведение:

— Девочка, извини, не слышал твоих звонков, — раздался в трубке такой родной и уже теперь недосягаемый голос. — Я сейчас немного занят. Не знаю, зачем тебе понадобился какой-то мальчишка, но я помню только одного, с кем ладил твой брат. Он довольно часто приходил в шахту к своему отцу, тот работал у нас сторожем, его имя Юстас.

Лана почувствовала, как по лицу катятся слёзы, превращаясь в ледяные дорожки, прихваченные ночным морозным воздухом. Два полицейских, которым она чуть раньше отдала ключи дяди, увидев её состояние, притихли и отвернулись. Но ей было плевать, что они подумают. Только теперь она, наконец, поняла, насколько тяжёлой стала для неё эта утрата. Гораздо хуже, чем потеря Агаты или брата, которого она даже не знала. Ян был самым близким для неё человеком, практически вырастившим её.

И вдруг она вспомнила, что смутило её в поведении женщины-следователя. Реакция на её слова о двери. Зачем человеку, который собирается свести счёты с жизнью, оставлять дверь открытой? Чтобы его скорее нашли? И зачем было дарить ей ключи? Неужели он спланировал свою смерть заранее? Но тот голос, что она услышала минуту назад на автоответчике, не принадлежал человеку, смирившемуся с мыслью о самоубийстве. Никаких намёков, ничего, что могло говорить о творившихся в душе Яна жутких планах на будущее. Этот голос не принадлежал убийце, расправившимся с тремя мальчиками.