Прогулка за Рубикон. Части 1 и 2

– Я бы не хотел оперировать понятиями добра и зла. Как известно, они часто меняются местами. Прошедшие демократические выборы, которые тут все считают добром, были верхом цинизма, – я повысил свой голос до обличающей высоты, – разные по численности округа, джерримендеринг, лживые посулы, запугивание, – мой голос пронесся над залом и разбился о противоположную стену. – Официально заявляю: при выборах в Верховный Совет, который завтра проголосует за независимость Латвии, был нарушен основополагающий принцип демократических выборов, принцип – один человек, один голос.

Марис попытался перекричать взорвавшийся зал:

– Допущенные нарушения были необходимы. Россия – это тотально порочное государство. Суть несвободы. Освобождение от России – путь к свободе.

Этот спич я не мог оставить без внимания. К счастью, шум немного поутих.

– Есть такая китайская сказка, – я посмотрел на китайских журналистов, – победивший дракона сам становится драконом. Империя зла будет побеждена, но на ее месте возникнут такие маленькие тоталитарные государства. Такие маленькие дракончики. Failed States. Я вообще не верю в полноценную государственность обиженного на историю этноса, – в зале снова поднялся шум, и мне пришлось повысить голос. – Уже само слово «нация» в устах Народного фронта звучит репрессивно. А теперь извините! Джентльменское уважение к завтрашнему дню не позволяет мне больше рассуждать на эту тему.

– Я вижу, вы действительно безнадежны, – гном окончательно вышел из себя, мне даже показалось, что он полез в мою сторону по головам. – Вы самый обыкновенный коллаборационист!

– А те, кто сегодня радеют за нацию, активнее всех лизали задницу Москве.

Произошло то, что и должно было произойти, – я закусил удила. Еще чуть-чуть – и пресс-конференция превратится в скандал. Я посмотрел на Костю. Он сидел, расслабленно откинувшись на спинку кресла. Значит, не все так плохо.

К счастью, пресс-коференция внезапно закончилось. Модератор встал и объявил, что время истекло.

Несколько журналистов русских газет подошли пожать мне руку. Костя был в восторге.

– Превосходно, – радовался он, передвигаясь туда-сюда своей слегка прыгающей походкой. – Failed States! Блеск!

У меня было другое мнение.

– «Кричали женщины “ура!” и в воздух чепчики бросали…» Ты забыл о главном принципе пиара: все, кроме некролога. Боюсь, завтра меня вынесут ногами вперед.

– Наоборот! Тебя хотят видеть на телешоу «Сегодня вечером».

– Хватит с меня. Я сегодня слишком долго морочил людям голову.

Ко мне подскочила шведская журналистка. Из-под джемпера, облегающего фигуру, там и сям выглядывало ее розовое тело.

– У меня вопрос: что вы имели в виду, говоря о Failed States? – почти прокричала она на ломаном русском.

– Посмотрите в словаре.

Я повернулся, чтобы уйти.

– Стойте, стойте! А вступление в Евросоюз?

– Что Евросоюз? Пусть ему будет хуже.

– Прибалтика для Евросоюза гомеопатическая доза.

– Как бы она не стала каплей яда.

На выходе из зала я столкнулся с Костиной симпатией. Высокий рост, короткие каштановые волосы. Короткая, обтягивающая кожаная юбка с тонким светлым свитером, темно-серые туфли на устойчивом каблуке. Одна из тех коварных женщин, которые мучили мое воображение в нежном возрасте между «Алыми парусами» и «Декамероном».

Она протянула мне руку.

– Хочу с вами познакомиться. Вивиан Белчер, корреспондент лондонского журнала. Можно на английском?

Я кивнул, чувствуя, как у меня мгновенно пересохло в горле и чуть-чуть сжал пальцы ее руки.

– Чем могу быть… полезен?

Она одарила меня равнодушной улыбкой.

– Я бы хотела задать вам еще несколько вопросов.

– Вы чем-то не удовлетворены?

– О, вы прекрасно владеете английским! – ее комплимент был таким же лучезарно-равнодушным, как улыбка. – Я с большим интересом наблюдала, как вы порадовали публику и галантно покинули сцену. Но думаю, вам еще есть что сказать. Так вы согласны?

Разве я мог ей отказать!

– Давайте завтра вечером.

– Отлично! Я вас найду.

Она опять улыбнулась своей вежливой саксонской улыбкой и отошла так, что я непроизвольно качнулся ей вслед. Костя удержал меня за рукав:

– Я ж тебе говорил – прям, не можно глаз отвесть!..

– Ты был прав, – я передернул плечами, сбрасывая наваждение. – А может, она просто насиликоненная шлюха…

– Ты что! У нее естественная грудь.

Я смотрел, как Вивиан под руку со своим кавалером идет к выходу. Ее грудь чуть покачивалась в ритм движению. Кавалер был ей под стать. Высокий, крепко сложенный, с темными, откинутыми назад волосами, в светлом, безупречно сидящем костюме и мягких ковбойках городского стиля. Так эти сапоги носят только техасские миллионеры и политики Среднего Запада.

Я отошел к окну, ощущая потребность в глотке воздуха, и чуть отдернул штору. На ярко освещенной фонарями улице толпились люди. Они пели. У парадного входа стоял длинный черный «бьюик».

Костя встал у меня за спиной.

– Вот и американцы подъехали.

– Раз песенная революция, должен быть дирижер.

Вивиан со своим кавалером села в «бьюик» и укатила.

– Ты думаешь, они оба из ЦРУ?

– А разве здесь есть кто-нибудь не из ЦРУ или КГБ?

Костя почесал затылок: