Прогулки на костях

Эта чертова война, на которую его послали, забрала его здоровье, как физическое, так и ментальное, – глаза ее горели. – Когда он узнал, что было в той церкви, это его просто с ума свело. Еще хуже, чем все кошмары, которые он успел повидать. Он пришел сюда в надежде снова обрести покой. И смотри, что из этого вышло.

– Поэтому вы в меня стреляли? – спросил Демарко. – Чтобы спугнуть меня?

– Ему не понравилось, что я это сделала, – теперь она смотрела на собаку. – Сказал позволить тебе прийти, раз уж нашел нас. Он всегда знал, что рано или поздно кто-то придет.

– Он знал, что я был там в клетке?

– Не сразу. Он на меня так разозлился, что я тебя там оставила, что хотел сам встать и вытащить тебя. Это его почти убило.

Затем она встала и подняла с пола костыль рядом со стулом Демарко. Протянула его.

– Этот суп, скорее всего, организм быстро переварит, – сказала она. – На заднем дворе есть пристройка.

Она взяла его миску и ложку, стакан с водой и салфетку, отнесла их в раковину и принялась мыть водой из ведра. Демарко хотел задать еще несколько вопросов, но понимал, насколько шатко сейчас его положение. Еще он знал, что она была права насчет супа, учитывая сорок с лишним часов голодания; его живот ужасно напрягся. Он оперся на трость, поднялся и заковылял к двери.

Глава сто двадцать третья

На пути между хижиной и пристройкой он увидел ручной насос и кран, два огородных участка с овощами и травами, огороженных проволокой, полторы связки дров и грязный четырехколесный квадроцикл. Он хотел бы еще полюбоваться садом, но требовательный живот толкал его прямиком в уборную.

Когда через пять минут он вышел из маленькой пристройки, Кэт уже ждала его у ручного насоса. Она взяла средство для мытья посуды и сказала:

– Дай мне руки.

Он сложил их перед ней чашечкой. Она брызнула мыла ему на ладони, а когда он энергично растер их, стала поливала его пальцы и запястья ледяной водой.

– Как хорошо вы тут все обустроили, – сказал он ей. – Наверное, потратили на это кучу сил.

– Ты веришь в то, что он сказал? – спросила она.

Он потряс руками, чтобы сбрызнуть воду и высушить их.

– Не могу представить, зачем ему врать. Сейчас это не имело бы никакого смысла. – Он подождал какое-то время и добавил: – Хотя мне интересно, зачем он сменил имя?

– Не хотел больше иметь никаких дел с государством. Чтобы они нашли его. Начали расспрашивать. Совать свой нос. Он подумал, что будет лучше сам о себе заботиться, чем с их помощью.

Демарко кивнул, но не стал озвучивать свои мысли. А думал он о том, что сам когда-то так себя чувствовал. Как пушечное мясо, натренированное убивать. Обманутое. Преданное.

– Раньше он довольно хорошо играл на гитаре, – сказала Кэт. – Оттуда он имя и взял. Знаешь «Ночью, когда они ехали по старому Дикси»?

Демарко быстро мысленно пробежался по словам песни.

– «Его звали Вирджил Кейн», – процитировал он.

– А кто ее спел?

– Это был… Левон Хелм. Ну конечно. Вирджил Хелм.

– Раньше Эмери и сам песни сочинял.

– Хотелось бы мне их услышать.

Она посмотрела на горизонт, голубые и чуть размытые холмы вдалеке, небо, которое было тогда необычно ярким. А потом она запела, ее голос был мягким и низким:

– «Есть у меня история, но я не знаю, где начать. В начале и в конце мне будут сердце разбивать. И где-то с середины не вернуть уже все вспять. Я знаю, это грустно, но такова моей жизни печать». – Она помолчала, потом моргнула и сказала: – Это первый куплет. А следующий куплет – уже последний.

– Его вы тоже знаете?

Она кивнула:

– «Я воспряну, ножи наточу и меч. Наступила ночь, и меня уже нечем отвлечь. Где любовь-то моя? Красавицы все так жестоки. И похоже, умру я вовек одиноким».

Когда она допела, на глаза у нее навернулись слезы.

– Боже мой, – пробормотал Демарко. – Эмери это написал?

– Но он так и не закончил эту песню.

Демарко воспользовался случаем и положил руку на плечо. Она сразу же напряглась, но потом расслабилась. Женщина кивнула, коротко шмыгнула и повернулась к нему лицом.

– Забирайтесь внутрь квадроцикла, – сказала она ему. – Нам нужно немного прокатиться, а потом вам еще придется идти пешком.

Она взяла жидкость для мытья посуды и вернулась в хижину.

Часть его просто безумно горела чувством самосохранения и мыслью о возвращении к Джейми и мягкой кровати с кондиционером. Другая же его часть не хотела покидать это святилище высоко над Кентукки, эту Шамбалу, полную пения птиц и одиночества.

Он неуклюже залез на пассажирское сиденье квадроцикла, упершись в спинку только правым плечом, его неповоротная левая нога осталась выглядывать из открытой двери. Он оставил трость прислоненной к внешней стороне автомобиля.

Кэт вернулась с красно-черной банданой, которую держала обеими руками, и длинным плетеным кожаным шнуром, свисающим с петли на поясе. Она взмахнула банданой в воздухе круговыми движениями, формируя плотную повязку шириной в два дюйма. Он увидел бандану и понял, что сейчас будет, но не стал сопротивляться, а, наоборот, наклонился к ней, чтобы ей было легче закрепить повязку на его глазах.