Прогулки на костях

Обычная ночь. Двор в лунном свете, запах цветов. Воздух не был прохладным, но все же освежал. Рай остался на своем месте.

Глава семьдесят третья

Джейми проснулась и увидела, что другая сторона кровати пуста, простыня под ее рукой была уже прохладной. Она выбралась из постели, натянула огромную футболку и тихонько спустилась вниз, прислушиваясь к любым звукам, которые могли бы означать его присутствие. Но дом был безмолвен, никакого света, чтобы разбавить естественный полумрак. Она нашла его спящим за кухонным столом – голова на руках, раскрытый ноутбук в нескольких дюймах от его головы, но экран погас, рядом желтый блокнот. Его «Глок» лежал в центре стола. Единственное окно выходило на север, поэтому свет в «еще-не-шесть-утра» был мягким и рассеянным. Она наклонилась над его плечом, чтобы прочесть написанное.

132 Кларенс Эрл Коутс,

Западный Пайн-Элизабеттаун, Кентукки

Антуанетта/Тони, 4617, старшая школа Клиффорд, Карбондейл, Иллинойс

Семейная стоматология Шони Хилз,

438 по шоссе Максвелл

Она подвигала мышкой, и экран загорелся. Онлайн-карты, маршрут из Абердина в Карбондейл, Иллинойс. Семьдесят восемь и три десятых мили.

Она подошла к стойке, вылила остатки вчерашнего кофе в раковину, сполоснула кофейник и начала заниматься свежим кофе. В холодильнике оставались только три яйца, но еще толстый кусок ветчины. Когда она потянулась за яйцами, послышался скрежет отодвигаемого стула. Она обернулась и увидела, что Демарко встает.

– Приветик, – сказала она.

– Угу, – промычал он и поплелся из кухни.

К тому времени, как она уже взбила яйца, наверху послышался шум душа и журчание воды, стекающей вниз по трубе в стене, так что она еще очистила и нарезала печеную картошку и положила ломтики на чугунную сковородку своей бабушки вместе с нарезанным луком и сладким перцем. Когда все поджарилось, она выложила еду на тарелку и поставила ее в духовку, чтобы не остыла. Когда ветчина была готова и разложена на тарелке в духовке, из спальни доносились шаги Демарко, скрипели старые половицы, поэтому она очистила сковородку, расплавила на ней ложку масла и вылила яйца.

Она выкладывала на тарелку сырный омлет с ветчиной и картошкой, когда Демарко спустился с лестницы – чистый, побритый и полностью одетый, не считая ботинок. Она вручила ему огромную чашку кофе и чмокнула в щеку.

– Не мог заснуть? – спросила она.

– Я поспал, – ответил он. – Только почти в вертикальном положении.

– И что сподвигло тебя спуститься сюда при оружии?

– Плохой сон, – сказал он.

– Не хочешь об этом поговорить?

– Я в порядке, – он отодвинул стул и сел. – Это все для меня?

– Если сможешь один съесть.

– Может, тебе стоит присоединиться?

– Как галантно, – заметила она.

Джейми взяла два набора приборов из шкафчика и положила их на стол, затем села рядом с ним и подвинула тарелку на середину.

– Планируешь съездить в Иллинойс? – спросила она.

– Мгм, – промычал она.

– Зачем?

– Ммм, пахнет вкусно. Я люблю мясо.

Она взяла нож и начала разрезать ветчину на маленькие кусочки. Разговор может подождать. За последние две недели она поняла, что по утрам они оба обычно быстро встают и полностью просыпаются где-то за пару минут, но при этом ему требуется чуть больше времени, чем ей, чтобы начать разговаривать. Она однажды услышала, как он ответил их командиру, когда тот предложил, чтобы Демарко больше общался с молодыми полицейскими, что «человеческое общение сильно переоценено». Она вспомнила эту фразу и улыбнулась, пока они завтракали.

Для мужчины, подумала она, он был тихим и аккуратным, почти дотошным за едой. Никакого громыхания вилки, никакого чавканья или причмокивания. Его манеры были почти женственными, то, как он протыкал вилкой кусочек ветчины, а затем заедал его кусочком подрумяненной картошки.

Может быть, однажды она спросит, откуда у него такие манеры. «Наверное, от мамы», – подумала она. Джейми все еще мало знала о его семье, только то, что они были бедными и жили в арендованном трейлере, что его отец часто отсутствовал, иногда бывал жесток, а мама любила его и была заботливой, когда не впадала в депрессию или не пила. Он потерял отца в пятнадцать лет; ему выстрелили в грудь, нападавшего не нашли. Мать покончила с собой пять лет спустя, вскоре после Рождества 1989 года, когда Демарко служил в Панаме – мальчик с ружьем.

Раньше он рассказывал об этих происшествиях, но только в общих чертах и бесстрастно: «Один из соседей нашел ее тело» и «тогда в Сан-Мигелито творилось безумие, так что новости дошли до меня только двадцать седьмого».

Теперь она исподтишка наблюдала за ним и пыталась представить его ребенком. Он был тихим и неестественно спокойным, предполагала она. Крайне наблюдательный, но внешне этого не показывал. Спокойствие и бдительность служили навыками выживания.

Он закончил есть раньше нее, допил остатки кофе и отодвинулся от стола. Теперь, если он готов, он заговорит с ней.

Сначала он встал, вытащил кофейник из кофеварки и снова наполнил обе чашки. Он заговорил только после того, как снова уселся и сделал первый глоток.