Прогулки по Средневековью. Война... Чума... Инквизиция...

Однако в игру вступила третья сила — Церковь и Парижский университет в лице епископа Бовезского Пьера Кошона: уже через три дня после известий о пленении Девы герцог Бургундский получает из Парижа письмо, в котором было ясно отмечено, что Жанна должна предстать перед церковным судом как «сильно подозреваемая во многих отдающих ересью преступлениях».

Как ни странно это прозвучит, но пленение Жанны для всех сторон, участвующих в Столетней войне — англичан, бургундцев и французов, — давало существенные плюсы.

❖ Англо-бургундцы через запланированный судебный процесс могли убедить общественное мнение, что миссия Жанны Девы не является «божественной». Если Бог не на стороне Жанны (что уже автоматически доказано взятием в плен), то и дело Бедфорда и герцога Филиппа не является противодействием Богу. Для религиозно-мистического менталитета людей того времени это оказалось бы сильнейшим пропагандистским ходом, способным перетянуть мнение прихожан на сторону альянса англичан и бургундцев.

❖ Парижский университет и церковники-коллаборационисты могли оправдать подрыв своего авторитета, изрядно пошатнувшегося после массовых слухов о том, что простая крестьянка якобы «послана Господом».

❖ Король Карл де Валуа и его склонное к соглашательству и компромиссам окружение окончательно избавлялись от радикальной партии, стоявшей за «тотальную войну», — то есть от ярых приверженцев Жанны наподобие Жиля де Ре, ла Гира, Дюнуа и еще нескольких влиятельных капитанов, для которых Дева являлась символом и знаменем. Теперь появилась возможность для переговоров с противником, а с ними и необходимая королевству передышка в виде перемирия, а то и долгосрочного мира, достигнутого путем взаимных уступок. Жанна, с ее нежеланием идти на любые соглашения, лишь мешала политикам.

❖ Аналогичными соображениями руководствовался и Филипп Бургундский: еще летом 1429 года герцог начал прощупывать пути сближения с Францией, поскольку стало ясно, что срок английского владычества заканчивается, регент не имеет поддержки в народе и дворянстве, а Карл де Валуа мало того что отныне законный король, так еще и популярность его значительно выросла, а армия усилилась. «Экстремисты» же мешали найти точки соприкосновения, способные привести к миру.

Жан Люксембургский передает Жанну англичанам Бедфорда за 10 тысяч турских ливров (большая, однако не самая значительная сумма), а английский регент принимает решение отдать пленницу под юрисдикцию церковного суда по изложенным выше соображениям: требуется любой ценой опровергнуть «божественное» происхождение действий Девы.

Для роли судьи как нельзя лучше подходил епископ Кошон — во-первых, он был изгнан из своей епархии в Бовэ и жил в Руане, во-вторых, был убежденным бургионьоном и ненавидел арманьяков и, в-третьих, Кошон получил блестящее образование в области церковного права. Генеральный капитул Руана был вправе собрать инквизиционный процесс — другое дело, что политическая ангажированность такового не вызывала ни у кого сомнений.

Заключенная Жанна в Руане; Худ.: Пьер Анри Ревой, 1819

Мы уже выяснили недавно, что целью инквизиционного трибунала является спасение души грешника и заблудшего. Эта формула полностью применима и к процессу над Жанной д'Арк, при всей его предвзятости и «заказном» характере. Глава Священного трибунала, епископ Пьер Кошон не стремился любой ценой отправить Деву на костер — для него важна была моральная победа, основанная на покаянии обвиняемой. Если же последняя будет упорствовать в своих заблуждениях, тогда.

Впрочем, не будем забегать вперед, лишь учтем, что у Жанны были серьезные шансы избежать смерти, невзирая даже на тот факт, что судили ее злейшие враги. Инквизиция не могла нарушить церковные законы, в противном случае процесс был бы признан недействительным. Формально все делалось по строгим правилам, отход от которых был чреват последствиями для самих членов трибунала. С другой стороны, регента Бедфорда устраивала только смерть «этой ведьмы», причем смерть после осуждения Святой Матерью-Церковью.

Король Карл де Валуа отказался спасать Жанну по вполне очевидным политическим причинам: ему требовалось ослабление радикальной партии, стоявшей за продолжение войны любой ценой. Он не был злым или черствым, король — прежде всего политик, государственный деятель, обязанный руководствоваться прагматическими соображениями, а кроме того, после грандиозного успеха под Орлеаном и в долине Луары Дева Жанна фактически ничем более себя не проявила — попытка взять Париж оказалась провальной, а в Компьени она так и вообще попала в плен.

Карл о Деве забыл — или сделал вид, что забыл.