Прогулки по Средневековью. Война... Чума... Инквизиция...

Единственную попытку освободить Жанну предпринял ее «странный» соратник — Жиль де Ре. Мы уже писали о том, что Жиль де Ре был человеком невероятно богатым, владел землями, превосходившими владения его непосредственного сеньора, герцога Бретонского, да и личной храбрости ему было не занимать. Имеются сведения о том, что барон де Ре собрал профессиональных наемников и отправился к Руану, но опоздал — Жанна к тому времени была сожжена.

Якобы смерть Госпожи Надежды и стала тем переломом в его сознании, который привел блестящего рыцаря к общеизвестному финалу: не сумев спасти Посланницу и отомстить англичанам мечом, Жиль, разуверившись в силе добра, начал «ментальную» месть, умножая зло. Впрочем, это отдельная история, которую мы здесь рассматривать не станем.

Жанна должна была исчезнуть навсегда. Столь независимая и неконтролируемая фигура не могла оставаться в игре — если король Карл де Валуа о Жанне демонстративно «забыл» ради ослабления стоявших за продолжение войны радикалов, а Филипп Бургундский вообще предпочел не вмешиваться, то англичанам требовалось одно: осуждение «ведьмы» с соблюдением всех требующихся процедур.

Тут необходимо заметить, что от Жанны тихо отступилась и французская церковь — причины были не менее объективны, чем «забывчивость» короля Карла. Епископ Шартрский, исходно относившийся к Деве настороженно (почему эта простолюдинка говорит от имени Бога?!), отлично понимал, что начавший распространяться в низах «культ Девы» и ее фанатичное почитание отдельной партией дворян не приведут ни к чему хорошему.

«Святая во плоти», объект всеобщего поклонения, которую невозможно контролировать и направлять?

Нет, благодарим. Это совершенно излишне!

История сохранила строки из письма архиепископа Реймского: «…она не следовала ничьим советам, но всегда поступала по-своему», что в церковной практике, совершенно очевидно, являлось завуалированным обвинением в отсутствии общепринятой церковной дисциплины, смирения и послушания — сиречь грехом. Скажем больше, церковные прелаты отлично помнили не столь уж давний пример чеха Яна Гуса, сожженного в 1415 году: Жанна в глазах простецов могла стать французским визави Гуса, «народной святой», при этом абсолютно неуправляемой.

Инквизиционный процесс был неизбежен — Дева мешала каждому из игроков, при этом она доселе оставалась опасной: регент Бедфорд недаром отказался от проведения суда в Париже, зная буйный нрав горожан, способных поднять мятеж. Может быть, Париж и недолюбливал арманьяков, но его жители оставались французами, относившимися к оккупантам-англичанам не менее недружелюбно, чем к партии короля Карла де Валуа.

Парижский университет, столкнувшись со столь любопытной задачей (тут возникают определенные аллюзии на процесс Джордано Бруно, тоже являвшегося своеобразным уникумом), жаждал провести суд в столице, но регент из вполне прагматичных соображений безопасности перенес заседания в Руан — по крайней мере, герцог Бедфорд мог быть полностью уверен в лояльности тамошнего капитула и прежде всего епископа Кошона, тогда как университет вполне мог проявить ненужные самостоятельность и независимость.

Никакой самодеятельности и бесконтрольности! Исход процесса должен быть предопределен!

* * *

Если с персоной Жанны и ее ближайших соратников мы ознакомились в достаточной мере, то давайте сейчас взглянем на главного противника Девы — личность весьма примечательную.

Для своего времени епископ Пьер Кошон являлся человеком наиобразованнейшим — магистр искусств, лиценциат канонического права, отслушал шесть курсов теологии из восьми, дважды занимал пост ректора Парижского университета. Церковная карьера не менее блестящая: с 1410 года назначается видамом, сиречь епископским управляющим, в Реймсе, спустя четыре года участвует в Констанцском соборе, в 1420 году получает митру епископа Бовэ.

Убежденный бургиньон, епископ в 1419 году едва унес ноги от развязавших террор арманьяков, а десять лет спустя ему пришлось бежать из Реймса прямиком перед бескровным взятием города армией дофина и коронацией Карла де Валуа.

Однако и в родной епархии Бовэ его не приняли — горожане изгнали не только англо-бургундцев, но и сотрудничавшего с ними епископа: надо учесть, что Пьер Кошон уже много лет являлся советником герцога Бедфорда. Кошон накрепко запомнил, кому он обязан потерей епархии — Жанне по прозвищу Дева. Следует понимать, что в отношении епископа к девице из деревни Домреми присутствовали и личные мотивы, как Пьер Кошон ни пытался это скрыть.

Дом Жанны в Руане. фото 1900 года Фредерика Эванса