Происхождение человека и половой отбор

Из этих различных фактов мы можем вывести, до известной степени, способы, которыми человек приобрёл крупные размеры и более или менее округлую форму черепа; а это черты, необычайно отличительные для человека, по сравнению с низшими животными. Другое чрезвычайно резкое различие между человеком и низшими животными представляет его обнаженная кожа. Киты и дельфины (то есть китообразные) и дюгони (морские сирены иди травоядные киты), а также бегемоты имеют голую кожу; это, быть может, им полезно для передвижения в воде; вред же от потери тепла не велик, так как виды, живущие в более холодных поясах, защищены толстым слоем жира (ворвани), играющим ту же роль, как и шкура тюленей и выдр. Слоны и носороги почти безволосы, а так как некоторые вымершие виды, раньше жившие в полярном климате, были покрыты длинною шерстью или волосами, то может почти показаться что существующие виды обоих родов утратили свой волосистый покров оттого, что подвергались зною. Это кажется тем более вероятным, что в Индии, те слоны, которые живут на возвышенных или холодных местностях, более волосаты,[145] чем живущее в низменных местах. Можем ли мы отсюда вывести, что человек утратил волосы оттого, что первоначально населял какую-либо тропическую страну? В пользу этого заключения говорит то, что волосы, главным образом, остались у мужчин на груди и лице, а у обоих полов в местах соединения всех четырех конечностей с туловищем: если только допустить, что волосы были утрачены раньше, чем человек стал прямостоячим, то части, теперь удерживающие всего больше волос, были наилучшим образом защищены от солнечного зноя. Темя представляет, однако, любопытное исключение, потому что во все времена оно должно было принадлежать к числу частей, наиболее подвергавшихся действию Солнца, а между тем оно густо покрыто волосами. Сверх того, тот факт, что другие члены отряда приматов, к которому принадлежит человек, хотя и населяющие разные жаркие местности, густо покрыты волосами, и, большею частью, особенно густыми на верхней поверхности.[146] Этот факт противоречит допущению, что человек был обнажен действием Солнца. Мистер Бельт полагает,[147] что в тропических странах человеку выгодно лишиться волос по той причине, что таким образом он освобождается от массы клещей (acari) и других паразитов, которые поселяются на нем, иногда причиняя изъязвления. Но достаточно ли велико это зло для того, чтобы привести к обнажению тела действием естественного отбора? В этом позволительно сомневаться, так как ни одно из многочисленных четвероногих, живущих в тропических странах, сколько мне известно, не прибрело никаких специальных средств для избавления от этого зла. Наиболее правдоподобным, мне кажется, тот взгляд, что человек, или скорее сначала только женщина лишилась волос ради целей украшения, что будет показано при обсуждении вопроса о половом отборе. Если принять этот взгляд, то не удивительно, что человек так значительно отличается по малому количеству волос от всех прочих приматов: действительно, признаки, приобретённые путем полового отбора, часто оказываются необычайно различными у близкородственных форм. Обыденное мнение таково, что отсутствие хвоста признается существенным отличительным признаком человека; но так как те обезьяны, которые наиболее приближаются к человеку, бесхвосты, то видно, что исчезновение хвоста относится не исключительно к особенностям человека. Хвост часто бывает замечательно различной длины у животных, принадлежащих к тому же роду: так у некоторых видов макак (Macacus) он длиннее целого туловища и образован из 24 позвонков: у других он состоит из едва заметного отростка, содержащего только три или четыре позвонка. У некоторых видов павианов насчитывается двадцать пять хвостовых позвонков, тогда как у мандрила - десять малых недоразвитых позвонков, а по Кювье[148] иногда только пять. Хвост, длинен ли он или короток, почти всегда утончается к концу: это, По моему мнению, зависит от атрофии мускулов его оконечности, вместе с их артериями и нервами, вследствие не-упражнения, а затем появляется и атрофия костей на оконечности хвоста. Но в настоящее время еще невозможно дать какое-либо объяснение значительного разнообразия, которому часто подвержена длина хвоста. Нас, однако, здесь главным образом интересует полное исчезновение всяких внешних признаков хвоста. Профессор Брока недавно показал,[149] что хвост всех четвероногих состоит из двух частей, обыкновенно резко обособленных между собою: основная часть состоит из позвонков, более или менее совершенно прободенных каналами и снабженных отростками, подобно обыкновенным позвонкам; тогда как позвонки конечной части не имеют каналов, почти гладки и едва похожи на настоящие позвонки. Хвост, хотя и не видимый извне, на самом деле существует у человека и у человекообразных обезьян, и построен у всех их по одному и тому же образцу. В конечной части позвонки, образующие хвостцовую кость (os coccyx), вполне рудиментарны, очень малой величины и немногочисленны. В основной части позвонки также многочисленны; они плотны соединены между собою и недоразвиты: но они стали значительно шире и более плоски, чем соответственные хвостовые позвонки других животных, образуя то, что Прока называет добавочными крестцовыми позвонками. Позвонки эти имеют чрезвычайно важное функциональное значение, поддерживая известные внутренние части; да и по другим причинам их изменение находится в прямом соотношении с прямостоячим, или полу прямостоячим положением человека и человекообразных обезьян. Этот вывод те более заслуживает доверия, что Брока раньше поддерживал иной взгляд, теперь им оставленный. Итак, изменение основных хвостовых позвонков у человека и высших обезьян могло быть произведено, прямо или косвенно, действием естественного отбора. Но что сказать о рудиментарных и изменчивых позвонках конечной части хвоста, образующих хвостцовую кость? Существует мнение, которое часто было, и без сомнения будет еще предметом насмешек, а именно, что исчезновение внешней части хвоста находится в некоторой зависимости от трения; но этот взгляд вовсе не так смешон, как кажется с первого раза. Доктор Андерсон утверждает,[150] что необычайно короткий хвост у одной обезьяны (Maccacus bruneus) состоит из одиннадцати позвонков, включая внутреннее основание. Оконечность хвоста образована из сухожилий и не содержит позвонков; далее следует пять рудиментарных позвонков, таких крошечных, что они все вместе имеют длину лишь в половину линии, и сверх того они постоянно согнуты на одну сторону в виде крючка. Свободная часть хвоста немногим длиннее дюйма, включая только еще четыре малых позвонка. Этот короткий хвост держится кверху; но около четверти его полной длины закручено налево, и эта верхушечная часть, включающая крючковидные позвонки, служит для заполнения промежутка между верхней, расходящейся частью мозолистых наростов: так что животное сидит на этой части хвоста, делая ее шероховатою и мозолистою. Андерсон делает следующий общий вывод из своих наблюдений: «Эти факты, мне кажется, допускают лишь одно объяснение: хвост, по его малым размерам, мешает обезьяне сидеть и часто попадает под нее, когда она находится в сидячем положении, так как он достигает далее оконечности седалищных, наростов, то кажется, что первоначально животное закручивало хвост нарочно так. чтобы он огибал углубление между седалищными мозолями и не придавливался ими к земле; но с течением времени искривление стало постоянным, так что хвост прилаживается сам собою, когда попадает под сиденье». Если так, то не удивительно, что поверхность хвоста огрубела и стала мозолистою. Тщательные наблюдения доктора Мюри[151] в Зоологическом саду над этим животным, а также над тремя другими близкородственными формами, обладающими немного более длинными хвостами, показывают, что когда животное сидит, то хвост «неизбежно прижимается к одной стороне ягодиц, и корень его поэтому подвергается трению и раздражению кожи - все равно, длинен ли он или короток». Но так как у нас теперь есть доказательства в пользу того, что внешние повреждения иногда производят действия, передающиеся по наследству[152], то не слишком неправдоподобно, что у короткохвостых обезьян выдающаяся часть хвоста, функционально бесполезная, по прошествии многих поколений стала рудиментарной и искривилась, по той причине, что постоянно подвергалась трению и раздражению. В этом состоянии находится выдающаяся часть хвоста у Maccacus bruneus, совершенное вырождение этой части хвоста мы видим у бесхвостого макака Маccacus ecaudatys и у многих высших обезьян. В конце концов, насколько мы можем судить, хвост исчез у человека и антропоморфных обезьян, по той причине, что его оконечность была подвержена в течение очень долгого времени трению; основная, внутренняя часть при этом уменьшилась и видоизменилась так, что стала пригодною для прямостоячего или полу прямостоячего положения. Я старался показать, что некоторые из самых характерных свойств человека приобретены им, по всей вероятности, посредством естественного отбора, прямым, или ещё чаще, косвенным путём. Мы должны помнить, что таким образом не были приобретены те изменения в строении и телосложении, которые не приносят пользу организму при приспособлении его к определённому образу жизни, к пище, употребляемой им, или, наконец, к окружающим условиям. Мы не должны, однако, быть слишком смелыми при решении, какие изменения могут быть полезны конкретному живому существу; мы должны помнить о том, как мало мы знаем относительно значения многих частей или относительно того, какие изменения в крови и тканях могут способствовать приспособлению организма к новому климату или к новому роду пищи. Мы не должны также забывать закона корреляции, по которому, как это доказал Ис. Жоффруа Сент-Илер для человека, многие странные отклонения в строении связаны между собой. Независимо от корреляции, изменения одной части часто ведут за собой, вследствие уменьшенного или усиленного употребления других частей, иные изменения совершенно неожиданного свойства. Полезно также припомнить и такие случаи, как странное развитие чернильных орешков на растениях от действия яда насекомых или замечательные изменения цвета перьев у попугаев при кормлении их известными рыбами или введении им яда жабы,[153] потому что эти случаи показывают, что соки организма, измененные для какой-нибудь особенной цели, могут в свою очередь обусловливать другие изменения. Мы должны в особенности помнить, что видоизменения, приобретённые и постоянно употреблявшиеся в дело для какой-либо полезной цели в течение прошлых веков, должны были, по всей вероятности, укореняться прочно и долго передаваться по наследству.