Происхождение христианства из гностицизма

Таким образом, Послание к галатам отнюдь не опровер­гает нашего прежнего утверждения, что две различные точки зрения, сопутствующие друг другу и переплетаю­щиеся друг с другом в Послании к римлянам и в Посланиях к коринфянам, принадлежат двум различным авторам и что Павел, который со своим мистическим евангелием свободы во Христе оказал огромное влияние на последующее время, не имеет ничего общего с Павлом Деяний. Послание к гала­там есть не что иное, как «личный документ» апостола Павла. Автор этого послания — вымышленная личность; поэтому не может быть речи и о том, чтобы развиваемое им теологическое миросозерцание, в основных своих чертах совпадающее с мировоззрением Павла II, исхо­дило от исторического Павла. Мы имеем здесь дело с основ­ными течениями иудейского гностицизма или апокалиптиче­ской иисусовой секты, различно относившихся к иудейскому закону с окрещенных именем одного и того же Павла, рас­суждения которого были соединены и переплетены со взглядами исторического Павла только потому, что настоящий Павел держал себя по отношению к иудейскому закону более независимо, чем кто-либо другой, и что под его влиянием вопрос о проповеди среди язычников впервые сделался цен­тром христианского сознания.

Этим объясняется также и колеблющаяся и нерешитель­ная позиция Павла Деяний по отношению к закону, оказав­шаяся, однако, достаточно своеобразной для того, чтобы благочестивые иудеи смогли обвинить его в отпадении от традиционной веры; этим же объясняется противоречие между тем образом Павла, который рисуют нам Деяния, и тем впечатлением, которое мы выносим о нем из его посла­ний, а именно как о стороннике непримиримо-враждебного отношения к закону, исключающего всякую возможность ка­кого бы то ни было религиозного общения между Павлом и иудеями.

До сих пор все нападки на подлинность Павловых по­сланий отклонялись ссылкой на их самобытность, живость и личный характер — черты, которые будто бы исключают всякую мысль о том, что Павловы послания, как это утвер­ждает радикальная школа голландской теологии, суть искусственный продукт позднейшей переработки, при чем, однако, оставляются в стороне многочисленные дополнения и изменения, которые отчасти не отрицаются и сторонни­ками подлинности Павловых посланий. Этот спорный во­прос отпадет, если мы согласимся, что соответствующие по­слания, т. е. Послание к римлянам и оба Послания к корин­фянам, как это здесь и признается возможным, в действи­тельности частично содержат подлинные рассуждения истори­ческого Павла, на чей счет и должны быть отнесены в первую очередь все личные размышления автора этих посланий. Но это максимум уступок, которые могут быть, по справедливости, сделаны сторонникам подлинности Павло­вых посланий без риска уклониться от самого характера этих посланий и их несоответствия Деяниям. Однако, до тех пор, пока эти разногласия не будут устранены в корне, нам придется рассматривать упрямое отстаивание немецкими историко-теологами «бесспорной» подлинности Павловых посланий в целом, как предвзятое мнение.