Происхождение христианства из гностицизма

Что же касается остальных Павловых посланий, кото­рые, как известно, также неоднократно подвергались на­падкам со стороны теологов, то разрешение вопроса о том, содержат ли они, по крайней мере, «подлинное ядро», выхо­дит за пределы задач настоящей книги. Фельтер пола­гает, что Послание к фессалоникийцам зиждется на подлин­ном фундаменте; возможно, что такую же основу имеют и другие послания, приписываемые Павлу. Но, во всяком случае, теологические рассуждения этих посланий не имеют ничего общего с историческим Павлом, если таковой вообще существовал; их авторы несомненно опирались на Послания к римлянам и коринфянам, а может быть, и на Послание к га­латам, откуда они почерпнули не только теологические идеи, но отчасти и обороты речи, подобно тому, как это сделал автор Послания к галатам с Посланием к римлянам и с обоими Посланиями к коринфянам. И если преимуще­ственно в области учения о воскресении и конце мира они отчасти расходятся с упомянутыми посланиями, если в осо­бенности своим постоянным чрезмерным прославлением домирового и послемирового спасителя они все смелее и не­устрашимее разрабатывали христологию, то все же они ни­где не выходят за пределы принципиальных основ миро­воззрения Послания к римлянам и обоих Посланий к корин­фянам, и этому нисколько не противоречит то обстоятель­ство, что здесь, как утверждают голландцы, мы имеем дело с трудами не одного лица, а целой теологической школы. Когда эта работа была выполнена, когда Послание к римля­нам и оба Послания к коринфянам приобрели свой тепереш­ний вид, — по этому поводу трудно сказать что-либо опреде­ленное. По-видимому, это произошло лишь в первой поло­вине II столетия, во всяком случае, в такое время, когда исторический Павел уже давно ушел из мира живущих; что же касается Послания к галатам, то оно несомненно от­носится к тому времени, когда не только существовали По­слание к римлянам и оба Послания к коринфянам, но и имелся налицо также и основной текст Деяний, образы кото­рого уже начали приобретать мифическую окраску.

VII. «ИСТОРИЧЕСКИЙ» ИИСУС В ГЛАВНЫХ ПОСЛАНИЯХ ПАВЛА

Религиозно-историческое значение Иисуса у Павла

Здесь нас интересует главным образом вопрос о сущно­сти и характере Иисуса, поскольку об этом позволяют судить Павловы послания.

Кто беспристрастно вникает в эти послания оставив в стороне всякие воспоминания об евангелиях, тому не легко придет в голову, что Иисус мыслится Павлом как исто­рическая личность. Иисус играет у Павла только роль религиозного, спасительного начала. Будучи по своему положению «владыкой» общины — это наименование позаимствовано, по мнению Буссе, из восточного культа, обожествлявшего царей и кесарей, — он носит в себе, с одной стороны, черты праведника Премудро­сти Псевдосоломона, «сына божия», страждущего раба божьего Исайи, жертвующего своей жизнью за грехи челове­чества и за эту искупительную жертву прославляемого богом, и является с этой точки зрения обыкновенным человеком, с другой же стороны фигурирует как один из тех ниспо­сланных с неба «сынов божьих» или божественных спаси­телей, в смысле гностического мистериального учения, кото­рые спускаются на землю, ведут борьбу с демонами, стра­дают, умирают и, победив смерть, снова возвращаются к богу. Однако, Павлу не удалось спаять при помощи по­нятия духа эти два по существу различных образа в одно органическое целое. Спаситель называется у Павла Хри­стом, мессией, поскольку имеется в виду его божественная сущность и сверхъестественная искупительная деятельность в смысле апокалиптического чаяния спасения. Он называется Иисусом, поскольку дело касается его человече­ской природы и его заступничества за своих последователей. И он назывался Иисусом Христом или Христом Иисусом, как сошедший с неба сын божий, который обме­нивает на земле свою чистую духовность на человеческую сущность, принимает образ «раба», умирает на кресте, вос­крешается богом из мертвых и в качестве «господа» возно­сится в царствие небесное, как это сказано в Послании к фи­липпийцам 2, 6 и сл.