Происхождение личности и интеллекта человека. Опыт обобщения данных классической нейрофизиологии.

_{Puto, правомерно сравнение гипотезы с отмычкой; при этом, не является существенным, из чего именно «сделана» отмычка: из «бога», «черта», кости австралопитека или экспериментов Шерринг- тона. Исследователь с равным чувством может воспользоваться той из них, что окажется наиболее эффективной.}

_{В нашем случае гипотеза «бога» проигрывает в эффективности даже кости австралопитека; в масштабах открытий эволюционной нейрофизиологии хорошо заметны ее невнятность, мелкость и от­сутствие элементарного, даже теоретического «оснащения» (кро­ме чисто декларативного). Три этих фактора выводят ее за пределы «рабочих гипотез» даже в том случае, если термин «бог» заменить любой другой сходственной номинацией. (Как это сделал Плеснер с загадочной «секрецией»),}

_{(Пример Плеснера ценен еще и тем, что сразу становится понятно, на­сколько введение в данную тему любых подобных теорий парализу­ет научный поиск. Естественным образом наука на этом заканчивается и начинается «теология». Здесь дело даже не в том, что история ин­теллектуального развития есть, прежде всего, история освобождения от всякой религиозной веры. И даже не в том, что любая «вера» — это не более чем отсутствие знания. Но! Как только начинается теология, мы лишаемся возможности просчитывать причины и следствия, теря­ем право на выводы, утрачиваем сомнение как основной инструмент, а исследование превращается в «охоту на привязанного кабана» и простую формальность с предопределенным результатом. Все рав­но все упрется в чью-нибудь «непостижимую волю», а любой поиск вы­ведет на заготовленную поколениями теологов «сверхъестественную причину». У меня нет уверенности, что на таков стоит терять время.)}²⁴

_{«Плеснеровская» (ничего не объясняющая) теория, repeto, про­сто самая экстравагантная из множества экзотических теорий о происхождении мышления. (Чем, собственно, и известна.)}

_{Теории «неэкзотические» нельзя назвать более реалистичны­ми, они просто более унылы и бесцветны. Чаще всего, это лишь по­корные, бездумные кивки на эволюционный процесс. Причем, по­корность кивка свидетельствует не о парализующем почтении к «Дарвину», а лишь о полнейшем нежелании вникать в логику аро- морфоза и «считать повороты» извилистого и авантюрного процес­са эволюции. Любопытно, что при всей их «тусклости», они точно так же бездоказательны, как и радикальный философский экзотизм Плеснера.}