Пройти по исчезнувшим мирам

В середине 30-х годов, когда мои родители переехали сюда, это было место гуляний и отдыха, в пруду купались, в парке, заросшем, превратившемся в дикий лес, собирали грибы. Потом здесь устроили детский парк, прочистили и вырубили дикие заросли. В нашем послевоенном детстве и ранней юности мы любили приходить сюда. Остатки кирпичных стен создавали таинственную загадочность старого монастыря. От входа, от разрушающейся замшелой башни, вдоль кирпичной, тоже разрушающейся стены, столетние липы идут двухрядной уютной аллеей и разбегаются приветливой рощей вокруг старого, зарастающего ряской пруда.

Между липами кое-где уютно устроились узорно-витые чугунные скамеечки со спинками. В разрушающихся от времени башнях входы закрыты вмазанными решётками ограждений. В них проломаны лазы. Мы, немного страшась, пролезаем внутрь и успеваем ещё разглядеть сохранившиеся части росписей и надгробия ХIV – ХV вв.

Через несколько лет родители и воспитательницы решили, что пруд слишком требует их внимания на прогулках с детьми. А башни так просто опасны. Райсовет принял очередное решение. Пруд засыпали, оставив небольшой фонтанчик с бассейном, сделали горки и песочницу, беседку и качели, сказочные и спортивные строения. Входы в башни заново и плотно закрыли.

Какие-то намёки о хранившихся здесь раньше сокровищах, о мощах святых, их чугунных надгробиях, отправленных в переплавку, о том, что ДК ЗИС стоит на костях, о звуках колокола, возникающих из ничего – всё это сильно будоражило наше воображение. Нам хотелось проникнуть вглубь веков, разглядеть, что происходило здесь, что представлял собой загадочный Симонов монастырь до того, как превратился в развалины. Со временем разные кусочки, которые удалось выудить из разных источников, сложились в более или менее определённую картину.

Симонов монастырь, окраина древней Москвы, важное звено в оборонительном поясе Москвы. За его восточной стеной пролегла Восточная улица. Южной стеной монастырь раньше выходил на улицу Симоновская Старая Слобода, переименованную в Ленинскую Слободу. В этой части территории монастыря расположился завод ''Динамо'', поместивший свою компрессорную в полуразрушенной церкви Рождества, с которой начинался Старый Симонов монастырь.

Симонов монастырь был основан в конце XIV-го века, в сосновом бору на высоком берегу Москвы, одном из самых красивых мест Москвы. Основателем его считают племянника и ученика Сергия Радонежского Фёдора – духовника Дмитрия Донского. Земля для его постройки была подарена Сурожским купцом Стефаном Ховрой, (в будущем род Ховриных и Головиных). Духовный центр и крепость. Он постоянно достраивался, сгорал и разрушался, и снова строился и перестраивался. С монастырём связаны многие события российской истории. Не раз он отражал набеги орды и крымского хана. Часто приезжал и оставался здесь Св.Сергий Радонежский. В монастыре хранилась Тихвинская икона Божьей Матери, которой он благословил Дмитрия Донского на Куликовскую битву. В Симонов монастырь Дмитрий Донской привёз с Куликова поля тела воинов-монахов Родиона Осляби и Александра Пересвета (боярина Бронского).

Отсюда в течение веков вышли многие известные деятели православной церкви. Строительством и росписью занимались знаменитые зодчие и иконописцы. Здесь работал Максим Грек. Впервые в московской архитектуре новая монастырская ограда была возведена из нового тогда в Москве материала – кирпича. Производство его недалеко от Симонова наладил Аристотель Фиораванти. Монастырь пользовался покровительством старшего брата и сестры Петра 1, Фёдора и Марии Алексеевичей. На их средства была построена трапезная, её облицовка выполнена в особом стиле ''шахмат'' – имитации каменной огранённой кладки.

Колокольня монастыря славилась на всю Москву. В XIX веке на месте старой колокольни поставили новую. Огромная пятиярусная колокольня, у западной стены монастыря над излучиной Москвы-реки, была далеко видна вокруг. Самый большой из колоколов весил 16 тонн. На четвёртом ярусе были установлены часы. На среднем ярусе поместилось несколько церквей. Даже в летописях отмечен незаурядный колокольный звон старой колокольни. А новой колокольней восхищался удивительный, великий звонарь Константин Сараджев. Ему доводилось иногда ему звонить на Симоновской колокольне уже после закрытия Симонова монастыря. Я, конечно, увлеклась, но не могу не привести его описание звона:

''Его удар повторялся приблизительно каждые 25 секунд. . . Он овладел мною; особенность этого колокола заключалась в его величественнейшей силе, в его строгом рычании, параллельно с гулом. Надо прибавить, что рычание это и придавало ему какую-то особую оригинальность, совершенно индивидуальную. Сперва, в самый первый момент был я испуганно поражён колоколом, затем испуг быстро рассеялся, и тут открылась передо мной величественная красота, покорившая всего меня и вложившая в душу сияющую радость. До сей минуты запечатлелся этот звук во мне! Оказалось, этот колокол был Симонова монастыря''.