Произведения, 1856—1859

Я уб жденъ, что въ челов ка вложена безконечная не только моральная, но даже физическая безконечная сила, но вм ст съ т мъ на эту силу положенъ ужасный тормазъ — любовь къ себ или скор е память о себ , которая производитъ безсиліе. Но какъ только челов къ вырвется изъ этаго тормаза, онъ получаетъ всемогущество. Хот лось бы мн сказать, что лучшее средство вырваться есть любовь къ другимъ, но къ несчастью это было бы несправедливо. Всемогущество есть безсознательность, безсиліе — память о себ . Спасаться отъ этой памяти о себ можно посредствомъ любви къ другимъ, посредствомъ сна, пьянства, труда и т. д.; но вся жизнь людей проходитъ въ исканіи этаго забвенія. — Отчего происходитъ сила ясновидящихъ, лунатиковъ, горячечныхъ или людей, находящихся подъ вліяніемъ страсти? матерей, людей и животныхъ, защищающихъ своихъ д тей? Отчего вы не въ состояніи произнести правильно слова, ежели вы только будете думать о томъ, какъ бы его произнести правильно? Отчего самое ужасное наказаніе, которое выдумали люди есть — в чное заточеніе? (Смерть, какъ наказаніе, выдумали не люди, они при этомъ сл пое орудіе Провид нья). Заточеніе, въ которомъ челов къ лишается всего, что можетъ его заставить забыть себя, и остается съ в чной памятью о себ . И ч мъ челов къ спасается отъ этой муки? Онъ для паука, для дырки въ ст н , хоть на секунду забываетъ себя. Правда, что лучшее, самое сообразное съ общечелов ческой жизнью спасенье отъ памяти о себ есть спасенье посредствомъ любви къ другимъ; но не легко пріобр сти это счастье. —

................................................................................................................................................

Я нам ренъ былъ черезъ гору Jaman идти на Фрейбургъ. ¹⁰²

Въ Avants ¹⁰³, 1½ часа отъ Монтрё, мы хот ли ночевать нынче. Когда мы вышли на большую дорогу, выс ченную, какъ вс горныя дороги, фута на два въ каменномъ грунт , идти стало легче. Мы поднялись уже такъ высоко, что около насъ не видать было желто-кофейныхъ пл шинъ виноградниковъ, воздухъ какъ будто сталъ св ж е, и съ л вой стороны, съ которой заходило солнце, сочнолиственныя, темнозеленыя л сныя, а не фруктовыя, деревья закрывали насъ своей т нью. На право видн лся глубокой зеленый оврагъ съ быстрымъ потокомъ; черезъ него торчалъ ¹⁰⁴на гор Rigi Vaüdais пансіонъ, составляющiй казенную partie ¹⁰⁵Англичанокъ и Н мокъ, а оглянувшись назадъ видн лось уже значительно съужившееся синее озеро съ б лыми парусами и съ дорожками, которыя по разнымъ направленіямъ б жали по немъ. — Вале въ синей дали съ русломъ Роны далеко и глубоко растилался передъ нами, на право сн говыя горы Савои обозначались чище и ясн е. —

Ч мъ выше мы поднимались, т мъ р же встр чали швейцарцовъ съ корзинками за плечами и съ п вучими bonsoir Monsieur, ¹⁰⁶которыми они прив тствовали насъ, л съ становился гуще и черн е, дорога становилась грязн е, глинист е и колеист е. Можетъ быть, это отъ того, что я Русской, но я люблю, просто люблю, глинистые, чуть засыхающія, еще мягкія жолтыя колеи дороги, особенно, когда они въ т ни, и на нихъ есть сл ды копытъ. — Мы прис ли въ т ни на камн около жолобка воды, изъ котораго чуть слышно лилась струйка прозрачной воды, я досталъ фляжку и накапалъ рому въ стаканчикъ. Мы выпили съ наслажденьемъ, надъ нами заливались л сныя птицы, которыхъ не слышишь надъ озеромъ, пахло сыростью, л сомъ и рубленной елью. — Было такъ хорошо идти, что намъ жалко было проходить скоро.

Вдругъ насъ поразилъ необыкновенный, счастливый, б лый весенній запахъ. Саша поб жалъ въ л съ и сорвалъ вишневыхъ цв товъ, но они почти не пахли; съ об ихъ сторонъ были видны зеленыя деревья и кусты безъ цв та. Сладкой одур вающій запахъ все усиливался и усиливался. Пройдя сотню шаговъ, съ правой стороны кусты открылись, и покатая, огромная, б лозеленая долина съ н сколькими разбросанными на ней домиками открылась передъ нами.

Саша поб жалъ на лугъ рвать об ими руками б лыя нарцисы ¹⁰⁷и принесъ мн огромный, невыносимо пахучій букетъ, но съ свойственной д тямъ разрушительной жадностью, поб жалъ еще топтать и рвать чудные молодые сочные цв ты, которые такъ нравились ему. —

<Странная грустная вещь — всегда несогласуемое противор чіе во вс хъ стремленіяхъ челов ка, но жизнь какъ-то странно по своему соединяетъ вс эти стремленія, и изъ всего этаго выходитъ что-то такое неконченное, не то дурное, не то хорошее, грустное, жизненное. Всегда полезное противуположно прекрасному. Цивилизація исключаетъ поэзію. — Полей съ нарцизами уже остается мало, потому что скотина не любитъ ихъ въ с н >.