Производство пространства

Ход анализа возвращает нас к прозе мира – зданию, противостоящему (или примыкающему к) поэзии-монументу. Здание господствует в капиталистическом пространстве, оно – его однородная матрица; оно сочетает в себе объект контроля со стороны власти и объект торгового обмена. Ниже мы подробно покажем (в политическом и экономическом плане), что здание есть насильственная конденсация общественных отношений. Оно покрывает собой всю парадигму пространства, редуцируя ее: господство – присвоение (с упором на господство технологий); произведение – продукт (с упором на продукт); непосредственное – опосредованное (с упором на опосредование и посредников, от технического оснащения до финансовых промоутеров строительных операций). Оно редуцирует оппозиции и значимые ценности: в частности, наслаждение и страдание, использование и труд. Начиная с XIX века грубая конденсация социальных атрибутов наглядно проявляется в стилистике административных зданий, школ, вокзалов, мэрий, префектур, министерств. Не меньшее значение, нежели конденсация, имеет перенос различных видов деятельности; «оснащение» действует весьма эффективно. Благодаря ему деятельность – в том числе досуг, спорт, игры – оказывается локализована, привязана к определенным «точкам», специальным «локусам», соотнесенным с ней столь же четко, как предприятие с трудом. Они реализуют «синтагматическую» связь видов деятельности в социальном пространстве как таковом, то есть в пространстве экономических законов капитала, социального господства буржуазии и политической власти государства.

Относится ли глобальное пространство к сфере архитектоники, анализ которой подходит к концу, открывая перед нами новые перспективы исследования? Нет. По нескольким причинам. Во-первых, в глобальном пространстве действуют диалектические процессы. Процессы эти не сводятся к бинарным оппозициям, к отношениям контраста и взаимодополняемости, к эффектам миража и удвоения, несмотря на то что эти эффекты и оппозиции являются его неотъемлемой составной частью. Они необходимы, но недостаточны. В глобальном функционируют триады: трехчастные конфликты и сочленения. Наиболее существенное из этих сочленений можно обозначить уже сейчас. Капитализм не поддается анализу и объяснению через бинарные оппозиции – буржуазия и пролетариат, заработная плата и доход, производительный труд и паразитизм. Он состоит из трех элементов, трех членов, трех моментов: земля, труд, капитал, иными словами, рента, заработная плата, доход; эти три элемента образуют глобальное единство: прибавочную стоимость.

Во-вторых, глобальное существует и воздействует иначе, нежели частное. Подобно языку, глобальное пространство (пространство между монументами и зданиями – улицы, площади) оказывает не только коммуникативный эффект, но и противоречивые эффекты насилия и убеждения, (политической) легитимации и дискредитации. Действенность глобального пространства, несущего в себе следы властных установок и предписаний, проявляется на указанных выше уровнях: архитектурном (монумент-здание) и урбанистическом. Его значения определяются жителями и для жителей – вплоть до сферы «частной» жизни, до той степени, до которой жители принимают сферу «публичную» и испытывают ее воздействие.

Таковы предпосылки для дальнейшего анализа.

IV. От абсолютного пространства к пространству абстрактному

IV. 1

Подведем итог сказанному выше. Социальное пространство, поначалу биоморфное и антропологическое, стремится выйти за пределы своей непосредственной данности. Но ничто не исчезает полностью, а то, что сохранилось, представляет собой не просто след, воспоминание или пережиток. В пространстве все предшествующее становится опорой последующего. Предпосылки данного социального пространства по-прежнему обладают внутри этого пространства собственной временной протяженностью и актуальностью. Первичная природа существует в «природе вторичной» (во всецело искусственном, благоприобретенном смысле): в городской реальности. Архитектоника описывает, анализирует, объясняет эту устойчивость, суть которой сводится к некоторым метафорам: «слои», царства, отложения и пр. Наша книга – это попытка собрать воедино и сгруппировать все, что рассеяно по отдельным частным, специальным наукам: этнологии, этнографии, социально-экономической географии, антропологии, истории, в том числе доисторического периода, социологии и т. д.

Пространство в подобном понимании можно назвать «органическим». В прямой, не опосредованной связи между группами и внутри каждой группы, между «обществом» и природой, занятое пространство непосредственно проявляет устройство данного социума, его базовые отношения. Такие отношения почти не оставляют места абстракции. Они действуют на уровне пола, возраста, крови, а ментально – на уровне беспонятийного «образа»: устной речи.