Прокаженные

Последним допрашивали Хаима. Он с предельной ясностью доказал всю несостоятельность предъявленного ему обвинения. Простой арифметический подсчет свидетельствовал, что тогда, когда он, по утверждению обвинительного заключения, вступил в организацию "Цейре Цион", ему было – 12 лет (по действующему закону лица, не достигнувшие 16-летнего возраста, не подлежали уголовной ответственности по ст. 58 УК).

Сразу же после допроса Хаима по всем коридорам и кабинетам распространился слух, что Хаим идет на полное оправдание, прокурору придется отказаться от обвинения.

Никто не знал источника этих слухов, но в тот день, когда после заседания уводили заключенных, не только адвокаты, но многие беспартийные работники, секретарши, машинистки, несмотря на грозные предупреждения конвоиров, громко кричали ему вдогонку:

– Хаим, через два дня ты будешь с нами!

После окончания судебного следствия, которое за отсутствием в деле свидетелей, каких-либо документов или других видов доказательств по сути свелось лишь к допросу подсудимых, председательствующий Убилава объявил перерыв на день и предложил сторонам подготовиться к прениям.

Рано утром близкие друзья адвокаты собрались дома у Алексея. Туда же пришел и Дмитрий Канделаки. Мы обсуждали данные, полученные в результате судебного следствия.

Впервые с начала процесса я решила поделиться с товарищами своим мрачным предчувствием о возможности применения к отцу высшей меры наказания. Товарищи, в том числе и адвокаты, участники процесса, хором обрушились на меня, утверждая, что подобная возможность исключается безоговорочно. Они были правы, потому что исходили из "требований закона".

Дело в том, что отцу, как и всем остальным, было предъявлено обвинение по статьям 58-10 и 58-11 Уголовного кодекса Грузии. Статья 58-10 состояла из двух частей. Часть первая гласила:

"Пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти, а равно и распространение, или изготовление, или хранение литературы того же содержания – наказывается лишением свободы сроком до десяти лет".

Часть вторая предусматривала совершение тех же действий при отягчающих обстоятельствах и влекла за собой высшую меру наказания – расстрел.

Статья 58-11 своей самостоятельной санкции не имела. Она указывала на организационную деятельность в целях совершения государственных преступлений, и наказание за нее определялось по статье уголовного кодекса, предусматривающей конкретно те действия, для совершения которых была создана антисоветская организация.

В резолютивной части обвинительного заключения отцу было предъявлено обвинение по ст. 58-10 без указания части.

По причине спешки, или безалаберности, или просто не считаясь с процессуальными тонкостями, следствие упустило указать, по какой части ст. 58-10 обвинялся Д. Баазов.

Покорная НКВД прокуратура слепо утвердила обвинительное заключение. А обвинение было сформулировано по признакам части первой статьи 58-10 (формулировка обвинения по части второй полностью исключалась за отсутствием в деле необходимых для этого квалифицирующих признаков).

С точки зрения законности указанное обстоятельство категорически лишало прокурора права требовать высшую меру в отношении отца. Поэтому товарищи не разделяли моих опасений. Все были твердо убеждены, что Хаим будет оправдан. Допускали, что Давид может быть осужден – не по доказанности обвинения, а по указанию сверху. Но в худшем случае в пределах от пяти до десяти лет лишения свободы.

Спорили со мною, что, дескать, на процессе в Верховном суде республики не пойдут на столь открытые, грубые нарушения закона. Процесс закрытый, но он прогремел по городу, да и время другое, настала перемена, кончилось ежовское "правовое" царство.

Но какой-то внутренний голос отчаянно кричит во мне, что все, все возможно и ничего не изменилось. Вечером спешу домой подготовить маму и сестру (которые надеются и верят в освобождение отца и Хаима) к тому, что завтра, быть может, они услышат требование прокурора о расстреле отца.

Когда в начале своей обвинительной речи прокурор высказал сожаление о том, что органы следствия не смогли до конца раскрыть и разоблачить все преступления матерого врага советской власти и агента международной буржуазии подсудимого Д. Баазова, – уже ни у кого не осталось и тени сомнения, что он потребует в отношении обвиняемого высшую меру.

Дальше, по существу, началось второе чтение обвинительного заключения.

Размахивая руками, прокурор орал, как разъяренный зверь, выкрикивая последовательно одно положение обвинительного заключения за другим, считая его неопровержимо доказанным.

Все, что только можно было вычитать из дела, вплоть до факта рождения Д. Баазова, он считал преступным и контрреволюционным…