Проходимец (сборник)

Ну, вот и приехали. На всей парковке – две машины, если считать и мою. Вторая – обычный «Форд Эксплорер». У президента «Логан Майкротек» демократичные вкусы. Я выхожу. Свежо, доложу я вам. Ветер сильный и холодный. Пора доставать из багажника куртку. Чтобы в такой ранний час на диком, пронизывающем до костей ветру, лезть в ледяную воду, даже в гидрокостюме, нужно быть фанатом. Зато все волны в твоем распоряжении. Я выхожу на пляж. Сегодня с утра хорошие волны: на глаз высотой футов шесть, ровные и ломаются не сразу по всей длине, а постепенно – белый гребень появляется слева и бежит направо, как будто на поверхности океана расстегивается застежка-молния, обнажая подкладку из белого пуха.

По волне, перед самой пенной кромкой, чуть обгоняя крошащуюся стену воды, летит человек. Его тонкая, обтянутая черным фигура замерла, слегка отклонившись назад. Голова его цвета морской пены. Лоренс Логан – прекрасный серфер, не чета мне. Наверняка он катается с детства. Когда волна начинает сходить на нет, Логан поворотом тела переваливает через нее, ложится на доску и быстро, без видимых усилий выгребает обратно на глубину, перекатываясь через идущие навстречу ряды волн или подныривая под самые большие из них, готовые вот-вот сломаться, закрутить и отбросить серфера к берегу. Оказавшись на исходной, Логан садится на доску верхом и ждет. Вот идет хорошая волна. Когда между волной и человеком остается всего несколько метров, он резко разворачивает доску, ложится, и, оглядываясь через плечо, начинает грести – сначала легко, но чем ближе подходит волна, тем сильнее и чаще. Вот черная фигурка на доске уже на самой вершине водяной горы. В этот момент, если успеваешь набрать достаточную скорость, чувствуешь, как могучая ладонь океана подхватывает тебя, и в тот момент, когда она только начинает закрываться, бросая тебя вперед и вниз, надо вскочить и падая в волну вывернуть чуть в сторону. А потом летишь легко и стремительно, несомый могучей и вечной силой.

Так повторяется снова и снова. Логану удается поймать почти каждую волну. Как у него легко все получается! В принципе, ничего особо сложного и нет. Надо правильно занять позицию, выбрать хорошую волну, рассчитать время и силу гребков, чтобы не устать раньше времени, встать в нужную секунду – не слишком рано и не слишком поздно – и попасть точно в то место на доске, которое позволит удержать равновесие. А дальше – радостный, захватывающий дух, полет без усилий и страха.

Я так долго смотрю на воду, что перед глазами появляется серебристая рябь. Прикрыв глаза, чтобы дать им отдых, я вдруг вижу себя лежащим на доске, а на меня надвигается большая серая складка. Я начинаю грести и вдруг понимаю, что волна эта гораздо выше, чем я думал, и она уже начала ломаться справа от меня. Пропустить ее не получится. Надо или попытаться поймать ее и катиться на ней долго и беззаботно, или она закружит меня вместе с доской в кипящий водоворот, ударит о каменистое дно и потащит как щепку на скалы. Выбора у меня уже нет – надо сделать еще пару гребков и вставать, и будь что будет.

Я открываю глаза и вижу, что одинокая фигурка летит на этот раз не вдоль волны, а перпендикулярно – к берегу. Лоренс Логан закончил катание. Я встаю с холодного мокрого песка, иду на стоянку и начинаю для виду копаться в багажнике, наблюдая за ведущей с пляжа тропинкой. Вот на тропинке появляется худой седоволосый человек с доской. Он подходит к машине, стаскивает костюм, долго и тщательно вытирается полотенцем. Переодевшись, он начинает увязывать борд на крыше машины. Пора.

– Доброе утро, господин Логан. Вы, оказывается, тоже катаетесь на этом пляже?

Логан оборачивается:

– Павел, это вы? Не знал, что вы здесь бываете. Я езжу сюда уже лет десять и ни разу вас не видел. Впрочем, я обычно приезжаю рано.

– Как волны, Лэрри? Вы бы рекомендовали это место новичку, вроде меня? – спрашиваю я.

Логан улыбается:

– Ну, раз уж вы его нашли, придется признаваться. Место хорошее. Только приезжайте пораньше. К полвосьмого начинают подтягиваться местные, потом приезжие любители. В выходные в девять утра – тут уже десятки людей, сидящих чуть ли не на голове друг у друга.

Улыбка вдруг пропадает с лица Логана.

– Павел, я хотел вам сказать, насколько я сожалею о том, что произошло в Гонконге. Это ужасно. Простите меня, если можете. Как руководитель компании, я несу ответственность за безопасность наших сотрудников. Я выразил глубокие соболезнования семье Энтони Мак-Фаррелла. Наш юридический отдел в настоящее время ведет переговоры с вдовой о компенсации. Само собой, никакие деньги не могут вернуть мужа и отца, и все же…

– Спасибо, господин Логан. В том, что произошло, нет вашей вины, абсолютно никакой – я хочу это подчеркнуть. Но раз уж вы затронули эту тему, мне бы хотелось обсудить с вами кое-что, касающееся лично вас.

Левая бровь Логана слегка приподнимается:

– Может, мы обсудим это на следующей неделе в офисе? Сегодня все-таки выходной…

– Мне совестно отнимать у вас время, и все же, если вы не возражаете, мне хотелось бы поговорить здесь и сейчас, – отвечаю я. – Пожалуйста, выслушайте меня. Давайте сядем, – я показываю на скамейку и стол на площадке для пикников.

Логан опускается на скамейку. Я сажусь напротив и заставляю себя смотреть ему в глаза.

– Я постараюсь говорить коротко и по делу, Лэрри. В результате проведенной Тони Мак-Фарреллом и мной проверки, у меня есть все основания предполагать, что в Азии имеет место широкомасштабная коррупция. А именно, что старший вице-президент и генеральный менеджер по азиатским операциям Рэймонд Чен в сговоре с вице-президентом и начальником юридического департамента Джеральдом Клейфилдом в течение длительного времени по сути дела обворовывали корпорацию. Ущерб, нанесенный компании и ее акционерам двумя вашими заместителями, скорее всего, измеряется десятками миллионов долларов. Кроме того, по некоторым сведениям, лица, близкие к Чену, могут быть причастны к гибели бывшего менеджера по Корее Кима и к нападению на аудиторов в Гонконге.

Лицо Логана становится жестким.

– Прежде чем делать подобные заявления, Павел, все факты должны быть тщательно проверены. Пришлите мне ваш отчет, я с ним ознакомлюсь.

Логан собирается встать и уйти.

– Лэрри, – говорю я, – наш отдел подчинен председателю комитета по аудиту при правлении Жану Ранберу, и наш отчет в первую очередь будет представлен ему.

– Тогда зачем вы мне все это говорите?

– Господин Логан, я очень вас уважаю и считаю, что вы имеете право знать о том, что может произойти в ближайшие недели. Я не сомневаюсь, что, прочитав наш отчет, Ранбер поставит вопрос о проведении детального независимого расследования. Но я, в общем-то, даже не об этом хотел с вами поговорить.

– А о чем же тогда? – усмехается Логан.

– Видите ли, ваш покорный слуга решил взглянуть на практику оформления и утверждения опционов сотрудникам компании. То, что я увидел, рисует тревожную картину. Более трех десятков грантов в общей сложности на несколько миллионов акций были оформлены с явными и намеренными нарушениями. Это означает, что придется отозвать и пересмотреть всю бухгалтерскую отчетность за последние несколько лет. Общая сумма дополнительных затрат, которые придется показать в пересмотренной отчетности, достигнет десятков, если не сотен миллионов долларов. Курс акций компании упадет. Торговля ими на бирже может быть приостановлена. Держатели акций понесут колоссальные убытки. В результате, судя по сводкам новостей последних месяцев, весьма вероятным кажется не только поток судебных исков акционеров против администрации компании, но и перспектива уголовного преследования лиц, непосредственно вовлеченных в эту практику.

Логан молчит. Я набираю побольше холодного, соленого воздуха и продолжаю:

– На документах, утверждающих оформление опционов прошлой датой, стоит ваша подпись, Лэрри, и вы это знаете. Эти документы – прямые улики, которые могут быть – и будут – использованы против вас в гражданских и уголовных процессах.

Логан смотрит мимо меня – на серую гладь океана.

– Господин Логан, если эти документы попадут к Ранберу, вас ожидает длинное, унизительное расследование. Ваша репутация как руководителя будет разрушена. Ваши заслуги, карьера, двадцать лет, что вы стояли у руля «Логан Майкротек» будут перечеркнуты одним махом. Газеты будут сравнивать вас с самыми некомпетентными или с наиболее коррумпированными корпоративными чиновниками последних лет. В лучшем случае вы потратите миллионы долларов на услуги адвокатов и еще многие миллионы на выплату штрафов. В худшем – вы потратите еще больше денег и все равно окажетесь в тюрьме. Хотя который из двух этих сценариев лучший, а какой худший зависит от того, чего вы боитесь больше – войти в историю как наивный и бестолковый руководитель, которым пара жуликов помыкала как хотела, или как преступник. Стоит ли говорить, что оба эти сценария будут огорчительны и для вашей семьи.

Продолжая смотреть на океан, бесстрастным голосом Логан говорит:

– Оставьте мою семью в покое. И поступайте, как считаете нужным.

– Я именно так и поступаю. Оба этих сценария мне не нравятся. Они несправедливы. Вы честный и достойный человек. И ваше имя не должно быть втоптано в грязь. Поэтому у меня есть третий сценарий. Вот, смотрите, – я кладу на стол папку. – Это фотокопии документов с компрометирующими вас резолюциями и подписями. Оригиналы в настоящее время изъяты и находятся у меня. Вы можете их получить, или они просто могут быть уничтожены – по вашему усмотрению – в случае, если вы согласитесь перевести два с небольшим миллиона долларов по реквизитам, указанным вот на этих счетах – за предоставленные вам консалтинговые услуги частного характера.

– Павел, – говорит Логан задумчиво, – я вынужден признать, что плохо разбираюсь в людях. Двое из моих непосредственных подчиненных, которым я доверял как себе, двадцать с лишним лет, оказались мошенниками. С вами я общался мало, но я не мог представить себе, что вы шантажист и вымогатель. Кроме того, то, что вы предлагаете, если я не ошибаюсь, может быть квалифицировано судом как сокрытие улик и противодействие правосудию.

– Пожалуй. Но это при условии, что удастся доказать, что документы были изъяты намеренно, по вашему распоряжению. А поскольку о том, что документы находятся не в ящике у Роситы Моралес, а у меня, знаем только мы двое, то доказать что-либо будет чрезвычайно сложно. Невозможно. Если кто-то когда-то по какой-либо причине захочет найти документацию по этим грантам, все будет выглядеть так, будто она была утрачена из-за рассеянности Роситы, забывшей ее вовремя подшить. Впрочем, документы могут вернуться на свое место. Выбор за вами. Подумайте.

Длинные тонкие пальцы Логана постукивают по грубым доскам стола, словно наигрывают быструю мелодию. Ветер треплет седые волосы. Лоренс Логан по-прежнему смотрит не на меня, а на бесконечную водную равнину. Я вдруг думаю, что этот умный и пока еще могущественный человек чувствует себя по-настоящему легко только в холодном и буйном океане с обманчивым именем Тихий, среди вздымающихся волн, наедине со стихией – безжалостной и честной.

– Хорошо. Я согласен, – наконец говорит он.

Глава XXXVI. Человеческое лицо

Весь вид Жана Ранбера, когда он пожимает мне руку и показывает на кресло, выражает заботу и обеспокоенность. Эффективный менеджер с человеческим лицом. Способный войти в положение, искренне посочувствовать и даже предложить помощь сотруднику, хотя и бывшему, в трудный момент жизни, разумеется, в пределах возможного.

– Я понимаю, почему вы решили уйти из «Логан Майкротек», Павел, – говорит он. – Понимаю и поддерживаю ваше решение. После пережитой травмы и гибели вашего коллеги и товарища, вам, прежде всего, нужно прийти в себя, восстановиться физически и психологически. Кстати, если вам интересно, я могу порекомендовать пару очень хороших специалистов.

– Спасибо, Жан. Я вам очень признателен и буду иметь в виду.

Забота начальства всегда трогает. Я заметил, что эта забота бывает тем нежнее, чем больше у тебя оснований для гражданского иска.

– Хочу вас заверить, что если вы захотите вернуться, то двери для вас открыты. Я помню наш разговор и, со своей стороны, хочу подтвердить, что от своих обещаний я не отказываюсь, – баритон Ранбера окрашивается бархатным доверительным оттенком.

Человеческое лицо продемонстрировано, теперь можно и к делу. Ну что ж, я за тем и пришел.

– Спасибо, мсье. Как вы знаете, наша с Тони Мак-Фарреллом работа была прервана неожиданным нападением, результатом которого стала трагическая гибель Тони и исчезновение наших компьютеров и документов.

– Да, конечно, я знаю. То, что произошло – чудовищная трагедия, – на лице Ранбера снова появляется сочувствие, даже скорбь. – И все же, мне было бы очень интересно узнать, к каким предварительным выводам вы пришли за несколько недель.

– Жан, поскольку наша проверка осталась незавершенной, а также в связи с исчезновением всей собранной документации, я не могу вам представить отчет о результатах, даже предварительный. Это противоречило бы профессиональным стандартам.

На бритых бледных щеках Ранбера проступает румянец раздражения. Похоже, что аргумент на счет несоответствия профессиональным стандартам ему кажется не вполне убедительным. Я начинаю подозревать, что Жан Ранбер плевать хотел на аудиторские стандарты, равно как и на общепринятые принципы учета, а может быть, даже и на кодекс профессиональной этики. Но, поскольку он все-таки председатель комитета по аудиту в правлении, признаться в этом ему будет немного неловко.

– Но, – я поднимаю указательный палец и слегка покачиваю им из стороны в сторону. Глаза Ранбера точь-в-точь повторяют движения моего пальца. Его окулист остался бы доволен реакцией глазных яблок. – Но после ухода из компании, уже как частное лицо, я попытался воссоздать утраченную картину. Также оказалось, что у меня – совершенно случайно – сохранились некоторые документы. В общем, господин Ранбер, я подготовил материалы, которые, как мне кажется, вас могут заинтересовать.

Ранбер улыбается:

– Вот и прекрасно! Я всегда знал, что вы, Павел, добросовестный и талантливый человек. Я с большим интересом прочитаю ваши материалы. Они при вас?

– К сожалению, в данный момент их со мной нет. Но могу вас уверить, что информация эта будет вполне достаточна для достижения тех целей, которые вы перед собой поставили. Или, вернее, которые перед вами поставил Николас Уайтекер.

Простая и открытая улыбка хорошего квебекского парня Жана Ранбера превращается в гримасу высокомерия.

– Я вас не понимаю. Потрудитесь объяснить, что именно вы хотите сказать.

– Я хочу сказать, Жан, что у меня есть информация, согласно которой под носом у Лоренса Логана его приближенными совершались очень крупные хищения. Это информация позволит вам поставить вопрос об отстранении Логана от руководства компанией на основании его некомпетентности и неспособности создать здоровую систему контроля. Ведь именно этого вы хотите, не так ли? Разумеется, исключительно в интересах акционеров!

Когда Ранбер открывает рот, по его краям видны глубокие складки. Но мой монолог еще не окончен.

– Минуточку, мсье, еще пару слов. Да, вы сможете уволить Логана, и я не думаю, что он будет слишком сильно сопротивляться. Мне почему-то кажется, что он уйдет сам – по семейным обстоятельствам или по состоянию здоровья. Вы уж не откажите старику в такой возможности. Проявите великодушие. Конечно, поскольку бумаги компании торгуются на открытом рынке, придется начать полномасштабное расследование и нанять для этого десятки юристов, аудиторов, консультантов и прочих прихлебателей. Но это вам вовсе не помешает сдать компанию Уайтекеру, как вы это уже проделали с «Энхэнсд Модъюлар Текнолоджиз». Уайтекер заработает несколько сотен миллионов на расчленении и продаже «Логан Майкротек», ну и вас не забудет. И вся эта элегантная комбинация станет возможна за каких-то четыре миллиона долларов США, которые – заметьте – сильно подешевели в последнее время. При этом платить придется не вам, и даже не Уайтекеру. Счета выписаны на «Логан Майкротек». Видите, согласно этим счетам, фирма «Бабука Консалтинг» уже несколько месяцев работает над важным проектом для «Логан Майкротек». Над каким именно? А не все ли вам равно? Ну, скажем, что-нибудь из области стратегии, или сокращения затрат, или исследования рынка, или еще что-нибудь столь же звучное и бесполезное – на ваш выбор. А что фирма зарегистрирована на каких-то островах, то кому до этого дело? Глобализация, сами понимаете. Первые счета уже сильно просрочены. Так что вы будьте добры, передайте в бухгалтерию и распорядитесь, чтобы поторопились с оплатой.

Лицо Ранбера сохраняет благородное и презрительное выражение, как у герцога, которого непредвиденная и крайняя необходимость вынудила вступить в разговор с дурно пахнущим мусорщиком.

– Я не могу понять, господин Воронин, вы страдающий галлюцинациями сумасшедший или просто мелкий клерк, уяснивший, наконец, что его собственные таланты не позволят ему никогда добиться успеха и от отчаяния прибегший к самому нелепому шантажу?

Я смеюсь – правда освежает.

– Второе гораздо ближе, я бы сказал, горячо. Но хотелось бы уточнить один момент. Это не шантаж, а деловое предложение.

Вам нужен товар, у меня он есть и, заметьте, совсем недорого. Вам даже не придется подыскивать должность вице-президента для такой бездарности, как я. Конечно, вы можете отказаться. Но тогда придется начинать все снова, а вы даже не знаете, в каком квадрате копать, и, что немаловажно, кому дать лопату. Как вы думаете, насколько легко будет найти желающих повторить наш с Тони вояж после того, что произошло? И с чем вернутся отважные добровольцы? И хватит ли терпения у Уайтекера? А что, если Логан вдруг что-то заподозрит и попрет вас самого из правления? Видите, сколько хороших, но совершенно ненужных нам с вами вопросов. Так что я на вашем месте горячо поблагодарил бы «Бабуку Консалтинг» в лице ее генерального директора за отлично сделанную работу, и засим мы бы пожелали друг другу всяческих успехов.

– Все, что вы говорите, полный вздор и инсинуации. К тому же, как я могу быть уверен в достоверности информации, о которой идет речь?

Вот это другой разговор. А то жмется как институтка.

– Сделаем так – вы оплачиваете половину суммы. Я тут же присылаю вам половину материала. Когда будет оплачена вторая половина, получите остальное. Двумя миллионами придется рискнуть. Но вы же, мсье Ранбер, деловой человек, понимаете, что риск – всего лишь обратная сторона возможности. При этом проиграть вы рискуете неизмеримо меньше, чем можете выиграть. Как ни посмотри, то, что я вам предлагаю, – единственно правильное решение для вас в данной ситуации. Ну, так я оставляю счета, вы не возражаете?

Ранбер молчит.

– Вот и превосходно. О ревуар, мсье Ранбер. Впрочем, пусть лучше будет адьё.