Проходная пешка

И самовар там стоит, встроенный. А рядом бочка винная, тонны на полторы, но с водой. Все эдак культурно, все на месте.

Застолье справили нормально, за общим столом посередине всей казармы, Брол даже, с согласного кивка Балу, поставил на стол четыре фляги с сухим вином. Вино тут и так в рационе есть, но обычно выдают мало, и хранится у командира. Про пьянку правда меня еще Варс предупредил, точнее не только меня — пока шли, напомнил, что за пьянку взыщут месячное жалованье и выдерут нагайками. А если учудишь чего по пьянке или не приведи небеса — службе урон будет — тут военный суд сразу — и хорошо если в штрафные роты, считай повезло. Ну да, тут насчет пьянки не разгуляться — фляги хватило на полстакана кислятины на рыло. А уж если кто сам потом добавит — то его проблемы.

Засыпал под привычные звуки казармы — скрип топчанов, кряхтенье, покашливание, храп и тихие разговоры. И запах тут был какой-то привычный, не такой как у нас, но все одно — казарма. Немного напрягало, что под толщей камня, не люблю я этого, по мне лучше бы уж в палатке — но, как говориться, от бобра добра не ищут. Бывало и лучше, могло быть и хуже.

Потянулись те самые «серые армейские будни». Армия она и в Африке армия, и в другом мире — тоже армия, и пишется — «армия», аминь. Распорядок, долбоизм, внешняя дуболомность, за которой стоят опыт и мудрость, все перпендикулярно и параллельно, начальство со своими закидонами, люди, разные и одинаковые, всякие мелочи и разные разности. Первый месяц мне положено носить рекрутский шеврон — потому все мои вопросы и промашки проходят нормально — тут кого только не набирают, и хоть в общем армии похожи, но именно в мелочах различия есть, да и полков много разных — и гарнизонные, и полевые, и егеря-рейнджеры, драгуны, штурмовики, рейтары, а еще гвардия и жандармы. И у всех свои примочки и фенечки. Так что это обходилось нормально, ну и я не лопушил лишний раз, везде все примечая-запоминая. Тут в общем, схожего-то было больше, чем отличий. Разве только вот религиозные все дела, ну да и то, в общем, не особо и разницы, если так прикинуть. Моральный дух, воспитательная работа. Все дела. А попы и у нас в армии имелись, и даже муллы. Раввинов, правда, так и не дождались. Так что ничего нового. Храм тут в цитадели, маленький, — а большого и не надо, если что — все на улице оформляют. Ходили в храм после обеда, и не каждый день — тут это нормально. В казарме кстати, никаких образков-лампадок нету — не положено. ПравИльный четвертого орудия Хор-Шес, горец с юга, обмолвился, что кое-кто держит в казармах какие-то образки старых языческих богов — богов войны и удачи — но это не приветствуется. Хотя, вроде как, у вояк это древняя привычка, еще с незапамятных времен. Тоже, поди, какойнить крылатый пес или что-то типа. Ну да их дело. А я как все — пришел в храм, перекрестился, типа помолился, и свободен. Здешний капеллан, сухой старик с выправкой и хромотой на левую ногу, похоже, все понимал, но не рвался что-то менять. Искренне верующих у него и так хватало, а остальные его не сильно интересовали, похоже. И было тех остальных пожалуй и поболее половины. Так что и в этом я, в общем, не выделялся особо. Да и во всем — старался быть как все. Старался поскорее вжиться в новую реальность.

Однако, все же ловил я косые взгляды на себе, но постепенно обжились, все же казарма дело такое. Хотя и не сказать, чтобы меня расчет принял в свои. Наверное, все же какие-то несвойственные местным привычки выдавали.

Пару раз подсаживался Торн, замковый второго орудия, седоватый рослый дядька со шрамом на щеке и шее, заводил разговор «о жизни». Выведать что и откуда-как не старался, все же тут не принято так лезть с расспросами, как мне еще Варс рассказал — служба-то она ведь дает возможность «лист перевернуть» — мало ли что у тебя за душой — пока ты служишь — тебя княжья власть защищает от любого суда. Ну, то есть — от старых грехов. А после службы и вовсе чист. Но Торн все больше как-то расспрашивал или даже… беседовал, что ли, «о жизни вообще» — как что в мире бывает, как кто живет. Да пару раз всеж отпустил что-то такое, мол «Видать что жизнь-то у тебя не такая была, не нашенская». Я потом думал, что он так имел в виду, а потом сообразил. Ведь, если так прикинуть, то ТАМ, у нас — жизнь-то даже у такого непоймичего как я — по здешним меркам если не княжеская, то уж не самого мелкого владетеля. Как жил, что носил, что ел, как отдыхал… так ведь подумать — наверное, они меня за какого аристократа приняли, в солдаты подавшегося по своим причинам — тут этого бывает. Или может и вообще решили что меня в солдаты сослали за какую вину — то-то кто-то спрашивал вскользь, мол не знаток ли я тюремного быту. Наверное, так и есть, считают эдаким аристократом-изгоем. А таких собсно не любят. Хоть вроде все ровно, однако и «в круг» не пускают. Ну да по правде-то сказать, мне и не особо оно надо.