Проходная пешка

Но вот еще особист этот… не нравился он мне. Встречал я его пару раз — и хоть и ресницей он не дрогнет, улыбается, а сразу чую — напрягается. И в спину взгляд давит, чуть было не обернулся разок даже, насилу сдержался. От ведь гадость какая, а?

В первое же увольнение отнес одежду Айли, договорились с ней обо всем, все что хранил так и оставил, прибрал только с собой маленький револьвер. Вроде как и не положено, да только теперь кто ж обыщет? Да и разрешение. До того револьвер был спрятан, ибо как известно, «подальше положишь — попозже возьмут», но теперь я решил, что может он полежать и в рундучке под койкой в казарме.

И вот теперь стоял я и думал. Есть у меня кое-какой опыт. Так вот выходило — кто-то у меня позавчера порылся в рундучке. Ничего не взяли. И даже ничего не переложили. Все на месте, все лежит, как лежало. А что трогали — я вижу.

И это плохо. Потому как если б кто полез воровать — это дело одно. Это нормально. Все воруют и везде ворую, это ничего плохого. Однако не пропало ни тряпочки ни копеечки. Все на месте.

Так не воруют. И даже не смотрят что есть. Потому что все лежит точно так, как и лежало. Точнехонько. А это что значит? — а значит, что шарил человек ученый, опытный. А кто тут такой есть — это не вопрос даже. Вопрос — зачем? И чего нашарил?

Вот и стоял я и думал — надо бы взять револьвер с собой обратно… или вообще выбросить или снычить где подалее от моего рундука. Ну надо ж было притащить? Оружия-то артиллерии не выдают, крепостной-то. Ни даже тесака какого, ни подавно винтовки или револьвера. Были бы мы в полевой — с карабинами бы были, а в конной — с бебутами и револьверами длинными. Так — шиш. А я как-то отвык совсем без оружия быть. Это там, у нас, в России — оно было нафиг мне не нужно, хватало на самый край баллончика с газом. А тут чего-то совсем без оружия — не очень. Вот и лопухнулся я похоже, с револьвером-то. Вот и думай теперь, как быть…

— Увольнение в городок, салаги, это вам не это! — ефрейтор Эрри, наводчик третьего орудия, поучал двух молодых солдат, которых завербовали спустя неделю после меня. Теперь расчеты батареи были укомплектованы полностью, КМБ можно сказать окончился, и нам внеплановое увольнение. Вчера мы показали на учениях отличную выучку, начарт похвалил командира, тот выразил благодарность командирам орудий и расчетов… ну и под финиш разрешил увольнение. И сегодня с утра, еще до общего подъема, те кто первыми шли в увольнение начали готовиться. Кое-кто из стариков поворчал, но на том недовольство тем, что первыми пойдут салаги, и закончилось. Вообще тут дедовщины как таковой нет — ну, так, все же — в основном контрабасы, пусть и с местной спецификой. Хотя вроде как этим вот салажатам и досталось малость. Это мне подфартило, ибо меня можно сказать, Балу в казарме и утвердил, вроде как протеже.

Молодые все не могли привести парадку в порядок. Тут, собственно, с парадкой все просто — никто тут, кроме гвардии и офицеров, не имеет отдельного комплекта парадной формы. Тут это решается проще. Обычно на нескольких солдат имеется комплект — нагрудник с медными пуговицами, парадный ремень оранжевой кожи, черные перчатки-краги, парадные гетры на ботинки. И парадная кокарда на головной убор. Ну а остальное — повседневная форма. Естественно, постиранная и выглаженная. Для стирки тут кстати, есть прачечная с самой настоящей стиральной машиной. Да-да. Все как положено — медный дырявый барабан, вертикальная загрузка… и собственно-ручной привод. Я еще и мыла постругал для стирки, чем вызвал усмешки товарищей — мол, экий богач выискался — стирать форму с мылом. А отпаривать на стрелки — это уже в казарме, на столе, подложив скатку. Грели утюги на очаге и вперед. Тыщу лет уже не отпаривал форму, а тут пришлось. Однако, ничего так, справился. Все это было сделано еще вчера, а сегодня утром сапоги одевали на свежую голову.

Постепенно мысли свернули с гадского особняка на вещи более глобальные.

Вроде, все неплохо складывается. Мне бы чуть зацепиться, а уж там…

Весь этот месяц я не раз уж думал — правильно ли я поступил, спьяну согласившись? Впрочем, не спьяну, на другой-то день было время обдумать. Нет, все верно. Кэрр меня и хотел устроить — и вот оно. Его я не обманул. Сам только все сделал. Сам. А это значит что? — А то, что я ему ничего не должен. Конечно, ссориться с ним мне ни к чему, но… Но так мы можем сотрудничать… а до того бы — мне пришлось на него работать… В общем, я раз за разом убеждал себя, что поступил правильно.