Прокламация и подсолнух

– Видел, – удивился Симеон. – Хорошие пистолеты-то, если пристреляны – цены им нет.

– Хорошие, да. Только скажи-ка мне, с каких пор у боярских мальцов такие пистолеты безо всяких украшений?

– Опять подвох ищешь? Да ну тебя, – не выдержал Симеон. – Думаешь, парень такое на родную мать наговаривать станет?

– Да нет, – Йоргу нахмурился, отвел взгляд. – Думаю, что парнишку-то толково вырастили. И это ж каким дурнем надо быть, чтобы сперва воспитать, а потом прогнать, хоть он десять раз сынок приказчика! Сволота боярская – этакое дитенку брякнуть!

Симеон не поверил своим ушам:

– Тебе его жалко, что ли?

– Тебя мне жалко, – вызверился Йоргу. – Изведешься же, если мальца отпустишь!

Врет, селедка! В том, что Мороя и Гицэ разделят позицию своего капитана и поверят, что парнишка сейчас ни до какой Вены не доедет, и отпускать его – грех брать на душу, Симеон не сомневался. А вот согласие Йоргу было неожиданным. Но разве же он признается?

Симеон почесал затылок с показным раскаянием.

– Да сам подумай – как он в этаком виде до Вены доберется, ежели по Романии проехать не сумел?

– Вот я и думаю. Изведешься. И мне плешь проешь, – Йоргу печально пошевелил усами. – Эх, был бы я на Дунае сейчас – я б нашел, с кем его отправить, чтоб всем спокойно, а тут!..

– Так чего делать-то будем?

– Да чего уж, – Йоргу махнул рукой. – Оставляй. Но помяни мое слово, хлебнем мы еще горюшка с этим боером. Эх, святой Спиридион...

Он еще раз печально пошевелил усами и отправился разводить посты.

Симеон остался на месте, почесывая затылок. Можно было бы, конечно, в Клошани, но ведь не такое великое событие – боярский мальчишка, – чтобы торопиться слуджера дергать. Проспится малец – поговорить можно будет спокойно, а уж как очухается и в разум придет совсем, тут уж что-то решать...

Но на следующий день поговорить не удалось – спустившись поутру к конюшне, чтобы отправиться в объезд по окрестностям, Симеон увидел зеленого, что твой горох, Штефана у колодца. Парень жадно глотал ледяную воду, лил себе на затылок и шипел под нос что-то, подозрительно похожее на забористую немецкую ругань. По крайней мере, «Verdammte scheisse!»[35] Симеон точно разобрал. Хмыкнул и укоризненно глянул на Гицэ – это ж надо было мальчишку вчера так напоить! Гицэ огорченно развел руками и побежал исправляться, поскольку сам нынче был выходной.

Когда Симеон вернулся, то обнаружил, что под острый рыбный супчик здоровье поправил не только малец, но и добрая половина свободных от караулов пандуров. Дым в комнате стоял коромыслом, песни было слыхать до соседнего перевала, Макарка дудел в рожок, Гицэ гнул половицы каблуками, и даже Мороя топтался посредине, напевая что-то себе под нос. А Штефан мирно посапывал в углу, укрытый овчинным тулупчиком.

Рассвирепевший Симеон отдал приказ назавтра не похмеляться, и застава обиженно расползлась по местам – отдыхать. Ночью и утром поднимались для смены, матерясь и хватаясь за трещавшие головы, а виновник безобразия проснулся, глядя на мир возмутительно ясными глазами. Правда, тоже тихонько шипел и старался дышать не в полную силу – видно, разболелись все шишки, что ему наставили разбойники. Но подскочил бодро, не как боярская деточка, приученная нежиться в перинах.

Симеон усмехнулся, когда парнишка вровень с мужиками вывернул на себя ведро колодезной водички, тихонько взвизгивая и ежась, но с приметным удовольствием. Славный мальчишка! И прав Йоргу: ну и дурак же тот боярин, который этого Штефана выкинул за порог!

Все утро Симеон провел в арсенале, перебирая вместе с Мороей ружья. А когда настало время менять посты у рогатки на дороге, заглянул по дороге в конюшню и, к своему удивлению, застал там Штефана, успевшего вычистить вместе со своим гнедым еще полдюжины коней заставы и изрядно изгваздавшего свою явно последнюю чистую рубашку.

– Ты чего тут делаешь?

Парнишка взглянул исподлобья и сноровисто выбил скребницу о ближайшую подпорку.

– Тебя жду, капитан. Мне вчера сказали, что без твоего распоряжения меня не выпустят.

Симеон задумался. Парнишка гордый, следовало ожидать, что соберется все-таки ехать в свою школу...

– А чего у коней? – полюбопытствовал он.

Штефан пожал плечами.

– Так дорога дальняя, а за своим конем надо самому следить.

– Дорога? – Симеон поморщился: поговорить бы с мальцом, но время смены, а вернется он только к ночи. Впрочем, поговорить-то это не помешает. – Слушай-ка, Штефан. За коней спасибо, сам видишь – половина заставы нынче с перепою мается. Собирайся и пошли со мной до рогатки, заодно и о твоей дороге поговорим. Оружие только возьми.

Мальчишка изумленно уставился на Симеона.

– Оружие?

– Тут граница, парень, – Симеон хлопнул его по плечу, мельком подумав, что надо бы переодеть мальчишку – не в этой же кисейной тряпочке проводить самые жаркие полдневные часы на открытом солнце, да и внимание проезжих привлекать ни к чему. Крикнул на двор: – Мороя! Дай ему какую-никакую одежу заместо мундира, чтоб не светился особо на дороге! – и строго сказал, желая проверить Штефана: – На сборы тебе четверть часа, не больше.