Прокляни меня любовью

И под десятками взглядов повел меня к выходу. Я вцепилась в локоть Эберта и забыла, как дышать. Пол жег ноги. Потолок и вовсе подозрительно кружился. А за нашими спинами нарастал шум. Да уж, Эберт задал им задачу. Можно обвинять того, кто оправдывается. Но как обвинить того, кто все признал?

Не помню, как дошла до кабинета Эберта, хотя шли мы медленно. Зато, когда дверь оградила нас от окружающих, Эберт ударил по столу так, что столешница жалобно запела.

– Уничтожу! – рыкнул он. – В порошок сотру этих тварей.

Я рухнула в кресло и закрыла лицо руками. Запоздало начала бить дрожь, по щекам градом покатились слезы. Я не плакала с первых дней в доме Эберта, а сейчас просто не могла успокоиться – истерика душила.

– Тише. – Эберт осторожно поднял меня и привлек к себе. – Не бери в голову, Элис. Они – падальщики, как умеют, так и собирают крупицы.

– Как мне теперь смотреть людям в глаза? – сквозь слезы спросила я. – Как мне твоему отцу в глаза смотреть? Он-то не дурак. Сразу поймет, что такие новости не могли взяться из ниоткуда.

– А ты сделала что-то предосудительное? – спросил Эберт.

– Они ведь доберутся до Рика. Точнее, он сам до них доберется.

– Ты слышала, что я сказал, – это всего лишь месть брошенного мужчины. Пусть теперь говорит что хочет. Может, пожалеют беднягу. Невеста ушла к более состоятельному мужчине. Что ж, иногда так случается.

– Я не знаю, что делать.

Эберт гладил меня по голове, а я ревела в три ручья – и не могла остановиться. Наверное, эмоции накопились за эти дни. В дверь постучали. Я отвернулась и постаралась вытереть слезы.

– Это я, – раздался голос Ральфа. – Можно?

Эберт провернул ключ, впуская Колдена в комнату.

– Что, слезами горю помогаем? – Ральф подошел ко мне. – Не плачь, мышка. Это всего лишь дешевая попытка уязвить, и достаточно бездоказательная. Думаю, этот поток статеек прекратится. А если выплывет Рик, обещаю, он сдохнет. Даже наступлю на горло своим принципам и найму киллера.

– Не надо! – ужаснулась я.

– А стоило бы, – поморщился Ральф. – Увы, есть люди, которых иначе, чем швалью, не назовешь. И мир без них станет только лучше. Я, конечно, тоже такого сорта, но что поделаешь? Себя не видно.

Слезы полились только сильнее.

– Понятно, – вздохнул Ральф, и с его пальцев слетело светлое облачко, коснулось моей груди – и растаяло. Сразу стало легче дышать. И правда, стоит ли рыдать? Все равно ничего не изменится. Да плевать я на них хотела!

– Сегодня же поручу подготовить иск против Винстона, – сказал Эберт. – Другим будет наука.

– И правильно сделаешь, друг мой, – поддержал Ральф. – Я помогу. «Сенсация» – продажный журналишко. Значит, грязного белья там много. Мышка, ты как?

– Жить буду, – ответила охрипшим голосом.

– О, в этом я ни капли не сомневаюсь! Главное – не вешай нос. О тебе говорят? Значит, ты на пути к успеху. Думаю, друзья мои, пресс-конференция была устроена не зря. А окончательные результаты увидим в завтрашней прессе. Интересно, сколько изданий ради таких новостей сдвинут время выпуска?

Ральф продолжал говорить, подталкивая нас обоих к выходу. Действительно, стоило поехать домой, отдохнуть и понять, как быть с тем, что сегодня произошло. К тому, что моя жизнь превратилась в сплошное безумие, стоило привыкнуть. Но я не ожидала, что об этом безумии станет кому-то известно.

Глава 27

Этот день вымотал нас обоих. Меня – так точно. Я хотела одного – оказаться дома, подальше от «Скай», журналистов и врагов. Эберт, конечно, видел мое состояние, но в душу лезть не стал. И рядом с ним, таким уверенным, становилось спокойнее. Я смотрела в окно – город плыл яркими пятнами на фоне закатного неба. Неужели скоро вечер? День длиною в жизнь.

– Мы завтра едем на полигон? – спросила тихо, потому что была бы не против очутиться наедине с Эбертом где-нибудь на краю мира.

– Видно, не получится. Нужно подписать иск и отследить, что же будет твориться с прессой, – ответил Эберт. – Думаю, стоит повременить до промежуточной презентации. А потом поедем. Окончательные вычисления буду делать только сам. Не хватало еще, чтобы на выставке мобиль рухнул зрителям на головы.

– Да, ты прав.

Мы снова замолчали – теперь уже до самого дома. Стены, которые так быстро стали родными, обещали покой. Я вошла в дом раньше Эберта – он отводил мобиль в гараж. Рухнула в первое попавшееся кресло и замерла. Опустошение – вот и все, что чувствовала. Но главное, что все закончилось. На этот раз.

– Ты в порядке?

Теплые руки опустились на плечи, и любимый запах цитруса поплыл по комнате.

– Да, – потянулась я к нему. – Просто устала. А ты?

– Более чем. Тебе стоит принять душ и расслабиться. А я пойду к Марго, распоряжусь насчет ужина.

– Я лучше без ужина, – качнула я головой. – А ты ешь, ты же не обедал.

– Без тебя не буду.