Проклятая

Затем Нимуэ оказалась в Железном лесу. Но что-то здесь было иначе. Свет рассеивался в тумане, и, посмотрев на свои руки, она поняла, что может видеть сквозь них, словно сама была сделана из этого тумана. Она обернулась на звук шагов и увидела Мерлина: шатаясь, он пробрался между деревьями, рухнул на землю и с трудом поднялся. Глаза зияли темными провалами, он был одет в лохмотья и выглядел наполовину человеком, наполовину зверем. Грязная багровая рана пересекала грудь и шею, он тяжело и хрипло дышал. Расчищая дорогу, Мерлин махнул рукой, и два дуба на его пути переломились, словно спички. Нимуэ в шоке отшатнулась. Он подошел к ней на расстояние фута, держась за бок, но не обратил на нее никакого внимания, словно Нимуэ была совершенно невидимой, – и зашагал дальше.

Нимуэ последовала за ним к Затонувшему Храму.

Ноги подвели Мерлина на длинной дорожке, ведущей к алтарю. Он полз по полу, задыхаясь, хрипя, в агонии хватаясь за бок. Добравшись до алтаря, волшебник свернулся калачиком и затих.

Свет в храме изменился, тени сместились, словно прошло несколько часов. Все это время Мерлин не двигался. Нимуэ уже намеревалась протянуть к нему руку, когда шорох юбок отвлек ее. Ленор – во всем расцвете своей юности – опустилась на колени подле Мерлина. Она прикоснулась к его плечу, и он застонал.

– Оставь меня… Оставь богам. Дай умереть.

– Ты волен умереть снаружи, но только не в храме. Здесь – дом Сокрытого, место исцеления.

От звука маминого голоса у Нимуэ на глаза навернулись слезы. Ленор рывком подняла протестующего Мерлина на ноги, перекинула его руку через плечо и практически потащила в нишу храма, где опустила на одеяло.

Свет снова изменился, превратившись в пламя свечей в нише. Нимуэ увидела в углу Ленор; она пестиком растирала травы в ступке и нервно поглядывала на Мерлина. Тот метался в лихорадке и кричал:

– Черт! Пусть Аларих забирает эти клятые мертвые камни! Сжигайте! Сжигайте все, а тела сложите в базилике!

Свет снова померк на мгновение, и Нимуэ увидела, как Ленор шагает через Железный Лес, набирает холодную родниковую воду в ведро и несет обратно в храм. Она с удовольствием наблюдала за матерью, за ее уверенной поступью, за тем, как двигались ее красивые руки. Нимуэ чувствовала ее силу и доброту.

Она не могла сдержать улыбку, когда Ленор окунула Мерлина головой в ведро ледяной воды. Сколько Нимуэ себя помнила, в искусстве врачевания мать всегда предпочитала силовые методы. Мерлин познал это на себе.

– Почему ты не дашь мне умереть? – прорычал он.