Проклятая и безликая

- Это правда, увы, Леске. - Когда мужчина наконец поднялся, от его пламенного гнева не осталось и следа. Утерев рукавом мокрые от слез глаза и влажную от алкоголя бороду, Леске оперся рукой на стол, пытаясь вновь не упасть. - Мы не были готовы к столь беспрецедентному нападению, которое унесло жизни слишком многих. Я сожалею о потере каждого, но вместе с этим, должен отметить, что сегодня слезы проливают столь немногие, благодаря двум детям, что смогли первыми раскрыть готовящееся покушение. Я знаю, что потерявшим от этого легче не станет, семья Рихтер окажет вам всяческую поддержку, как материальную, так и будет способна произнести несколько лишних слов, дабы обеспечить вам нечто, способное загладить вину. Теперь, мне бы хотелось представить вам свою дочь, Лизастрию Рихтер, что сегодня, по праву достойна считаться героем. Ее руками был убит один из нападавших, который готовил отравленные блюда, из-за которых никого из вас здесь могло бы не быть. Более того, вместе с юной Гвин Грау, дочерью магистра Ревнителей, они оказались способны отрезать от запасов оружия остальную группу налетчиков. Сегодня, в этот темный день, я бы хотел, чтобы мы подняли бокалы за павших, и за мою дочь, что смогла спасти множество жизней, ведомая благими намерениями и Их волей. И клянусь… что моими руками, свершится кара над теми, кто стоял за этим нападением.

Аристократы не поверили ни на секунду, глядя на меня. Даже несмотря на то, что я подавила в себе дрожь и вышла вперед, в них читалось недоверие к каждому слову. На секунду, это сбило меня с толку, неужели они думают, что отец лжет? Никто не поднял бокал, никто даже не попытался порадоваться. Я уже было хотела отойти обратно, ощущая, как краснею, но внезапно, расталкивая гостей, через толпу стал пробираться Годрик, не встречающим на своем пути никакого сопротивления. Он несколько раз безэмоционально сбил с ног мужчин, отталкивал женщин, животных, стражи и слуги расступались перед ним сами. По залу прошел тихий шепот, в основном недовольный, но магистра Ревнителей это не волновало. Ловко запрыгнув на помост, что казалось мне почти невозможным, учитывая его возраст и тяжелый доспех, он заново вывел меня вперед, практически ставя на край. Его взгляд был как всегда спокоен, но вот резкость движений выдавала злость, таящуюся за панцирем спокойствия. Его пальцы обхватили мое плечо, заставляя на секунду задержать дыхание, чтобы не пискнуть от боли, отец наоборот, сделал шаг назад, видимо понимаю, что Годрик собирается говорить.