Проклятая невеста

Глаза-вишни на круглом румяном личике расширились, став еще больше, Иргана с ужасом глянула на Наргис, приоткрыла рот, сообразив, с кем и о чем заговорила, и начала стремительно бледнеть.

— Ой, госпожа… про… простите…

— Успокойся, — снова вздохнула Наргис. — Ты-то здесь причем, милая? Если выйдешь замуж за достойного человека, я только порадуюсь. Чужое счастье подобно воде в глубоком арыке — напиться не выйдет, а все-таки возле него прохладнее.

— Вы… вы такая добрая! Самая милостивая, самая прекрасная!

Вскочив, Иргана подбежала к Наргис, упала на колени и, заглядывая снизу ей в лицо, заговорила быстро, словно сама испугалась своей дерзости:

— Госпожа, а что бы вам не сходить к этой гадалке? Она все-все про всех знает, может, и вам скажет, как беду прогнать. Вдруг поможет? Ой, госпожа, вы такая красивая и добрая, нельзя вам в печали жить, гневить светлых богов. А гадалка эта — она не наша, не из Харузы, а из самой Чины. Говорят, чинки все колдуньи, ну или через одну уж точно. Она такая… такая… только в глаза мне посмотрела — и все сказала сразу! А взгляд у нее — ух! — то как ножом в самое нутро пробивает, а то как шелком мягоньким по коже стелется. Точно вам говорю, госпожа, она самая настоящая колдунья! Если уж она вам ничего не скажет, так никакие звездочеты не помогут, ни живые, ни покойные!

Яркая цветная вышивка в руках девчонки невольно притягивала взгляд. Раньше Иргана была не слишком прилежна в рукоделье, но всю последнюю неделю игла так и летала в ее пальцах каждую свободную минуту, и теперь Наргис видела — почему. По широкой ленте синего чинского шелка в золотых волнах плыли белоснежные лебеди-неразлучники, что выбирают пару однажды и на всю жизнь.

Иргана расшивала свадебный пояс, который невеста должна преподнести жениху, и хотя можно купить его в лавке, но какая разумная девушка пойдет к купцам за такой вещью? Неизвестно ведь, чьи руки его шили! А вдруг вышивальщица была бесплодной? Или вдовой? Или брошенной женой! Нет уж, если случилось так, что нет у невесты матери, старших сестер или теток, плодовитых и удачливых в браке, способных поделиться капелькой счастья, вплетя его в нити, лучше девушка сама сошьет себе судьбу.

— Покойные звездочеты мне точно не помогут, — старательно улыбнулась Наргис, отводя взгляд от нарядной вышивки и сдерживая так не вовремя навернувшиеся на глаза слезы. — Но и от живых в этом деле пользы мало.

Гадалка-чинка — глупость какая. После придворных магов, которым ее показывали, после жрецов из храмов Света и жриц Благой Матери, чье прикосновение снимает любые злые чары… Почти любые, как оказалось. Ей никто не мог помочь! Никто из этих святых могущественных людей даже не увидел на Наргис проклятье. А что сделает какая-то гадалка, да еще из Пестрого Двора! Из места, в котором, все жители Харузы это знают, посмотри на любых троих его жителей — и увидишь пять мошенников.

— Так ведь хуже-то не будет, госпожа, — лукаво улыбнулась успокоившаяся Иргана. — Хуже некуда, простите меня, недостойную. Сердце болит видеть, как вы днями над книгами чахнете. А вдруг судьба ваша рядом ходит и только ждет, пока вы ее поманите?

— Глупость… — растерянно прошептала Наргис. — Не может такого быть.

Сердце глухо и гулко стукнуло, пропустило удар, а потом затрепетало, как заполошная птица — крыльями. Наргис всегда была образцом рассудительности и не доверяла гаданиям. Она даже в предсказания храмовых жрецов, что те делают по особым праздникам, не верила. Как оказалось — и правильно, потому что все они сплошь состояли из обещания всевозможных радостей: мужа, большой семьи, счастливой добродетельной жизни…

О да, Наргис гордилась своей осторожностью, умом и недоверием к глупым женским забавам вроде гадания, но… Разве ей это помогло? Утопающий хватается и за нитку, плывущую по реке. Если чинка окажется настоящей провидицей, Наргис ее озолотит. Лишь бы хоть что-то понять про темные силы, собирающиеся вокруг нее.

Взгляд ее снова метнулся к поясу в руках Ирганы…

— Мне нужен джандар ир-Бехназ, — сказала Наргис, решившись. — Мирна, позови его. Иргана, ты ведь сможешь указать дорогу?

Служанка быстро закивала, глядя с восторгом, а Наргис уже старательно обдумывала, как все устроить, чтобы затея осталась тайной. В Харузе слухи разносятся, как чума, и ни к чему столичным сплетникам знать, что девушка из рода ир-Даудов посещает подобные места. Она сама себе еще не верила, что осмелилась на такое, но холодок предвкушения, смешанного со страхом и упрямством, уже разливался внутри…

Как и следовало ожидать, джандара приказ не обрадовал. Пожалуй, его предшественника Наргис не сумела бы убедить, но суровый старый воин, служивший джандаром еще у их с Надиром деда, три года назад отправился к предкам, а его будущий преемник был взят в дом совсем юнцом, не намного старше хозяйских детей, которых должен был охранять. Однако со службой он, несмотря на возраст, справлялся отменно и ревностно.

— Нехорошее место этот Пестрый Двор, светлейшая госпожа, — хмуро сказал ир-Бехназ то, что Наргис и так прекрасно знала.