Проклятая невеста

Внезапно лицо женщины, о которой он думал, оказалось совсем рядом, хотя Халид мог бы поклясться, что еще мгновение назад она стояла в нескольких шагах. Он успел увидеть необычно светлые для чинки глаза, серебристые, сияющие, как вода чистейшего ручья на солнце. И еще, кажется, крошечную родинку в правом уголке нежно-розовых губ. Темное пятнышко на безупречном фарфоре, матово светящемся изнутри. Больше Халид не заметил ничего.

Мир обрушился на него разом, подхватывая и кружа, как лепесток вишни на весеннем ветру. Почему вишни? Он не знал и не хотел знать. Прозрачные струи ледяного горного водопада хлестали сверху, снизу и со всех сторон, не позволяя ни вдохнуть, ни захлебнуться. Обжигали кожу, заливали глаза, в ушах стоял грозный, но оттого не менее ликующий гул. Плыл и таял перед глазами вихрь бело-розовых лепестков, застилая все вокруг, сжималось в тоске сердце от дивного благоухания, и Халид без тени сомнения знал, что так пахнут нежность, страсть и еще что-то непонятное, но если у него это отнять — сердце разорвется…

Пошатнувшись, он сделал шаг, задохнулся неожиданно сухим воздухом комнаты. Стиснул зубы, чтоб не взвыть от дикой тоски по утраченному. Минри смотрела на него все так же спокойно, понимающе и чуточку печально. Дрожали темные ресницы, и уже можно было взглянуть в светлую глубину без содрогания — но Халид поспешно отвел глаза, сморгнув слезы, будто взглянул на пламя слишком близко.

— …хватит уже! — донесся до него изрядно раздраженный голос Раэна. — Минри!

Виновато улыбнувшись, она отвернулась и все тем же струящимся движением опустилась у ложа, сев на колени и разметав по полу широкий подол. Халид сглотнул. Воздух драл и колол горло, словно он глотнул зноя пустыни, комом застревал в груди. И смертельно хотелось глоток мельком испробованной свежести со вкусом вишни и горного ручья. Да что же с ним такое! Околдовала она его, что ли?

Старательно отводя взгляд от хрупкой фигурки, замершей совсем рядом, почти у его ног, Халид посмотрел на ложе. Для верности даже шагнул в сторону, подальше от прекрасной чинской ведьмы, оставляя чародея между собой и светлейшей Минри. Одна порода — пусть между собой и разбираются, если что. Посмотрел снова туда, где плавали над распростертым телом ладони Раэна. Напряженные, мелко вздрагивающие… И, поняв, что видит, передернулся, разом забыв про все чинские водопады и вишни, сколько их там ни есть.

В ворохе пестрых тряпок, оказавшихся окровавленной одеждой, светлым пятном виднелось обнаженное тело совсем молоденькой девчонки. Плоскогрудая, тощая, с резко выступающими ключицами и ребрами, запавшим животом и темной полоской бесстыдно оголенного женского естества, девчонка вызывала только брезгливую жалость. Грязно-желтую кожу покрывал пурпур синяков и расчертили глубокие порезы с уже запекшейся кровью. Кровью же был испачкан и низ живота, и внутренняя сторона раздвинутых тощих бедер, и соски, изуродованные то ли ножом, то ли чьими-то зубами.

Может быть, личико ее когда-то было хорошеньким. А может, и не было — теперь уже не понять. Потому что над лицом поглумились особенно старательно, превратив губы в кровавую лепешку, из которой на подушку стекала струйка пенистой крови. Глаз на той стороне лица, что была видна Халиду, заплыл темно-багровым, в сумраке почти черным, а щеку прочертили несколько длинных порезов, словно по лицу девчонки махнул когтистой лапой леопард.

— Кто? — очень ровно и мягко спросил целитель, ни на мгновение не отрывая ладоней, будто оглаживающих тело девчонки. — Во что ты ее втянула, Мин?

— Ты так уверен, что это моя вина? — прошелестело слева.

Из шелковых складок рукава показалась маленькая ручка, взяла бессильно свесившуюся ладонь девушки, сжала запястье.

— А чья? — сквозь зубы проговорил Раэн, задерживая ладонь над пахом девчонки. — Вот проклятье. Мин, я ее один не вытяну. Не сейчас. Ты же видишь — у меня новая тень. Я почти пустой с прошлой ночи…

— Я вижу, — еле слышно прозвучало перекатами ручья на камнях. — Прошу, Хранитель… Что сможешь. Я отдам все…

— Когда это ты отдавала, а не брала? — зло огрызнулся Раэн, садясь удобнее, встряхивая ладонями, и Халид подумал, что речь, похоже, идет не о вознаграждении. — Мин, ее убили. Мы оба знаем, что до моего прихода ее дотянула только ты. Решила, что я не откажу той, которую учил? Да еще ребенка за мной прислала? Где, кстати, ее сестра? Марей никогда с ней не расставалась.

Минри, ничего не отвечая, отпустила руку девчонки, выдернула из своих блестящих, как темный мех, прядей длинную острую шпильку. Со своего места Халиду было видно не все, но, когда чинка, наклонившись, влила в полуоткрытый рот умирающей крупную вишневую каплю со своего белоснежного запястья — это он рассмотрел хорошо. Дернувшись, девчонка сглотнула — шевельнулось исцарапанное горло — и снова затихла, но дышать вроде бы стала чуть заметнее.

— Мин, — все так же тихо и ровно, почти ласково проговорил Раэн. — Я хочу знать, ради чего сунусь в Бездну. Кто она тебе? Где вторая девочка? Не время играть в секреты.

— Ты позволишь ей умереть, если я не отвечу?