Мустафа-ага не поддакивал, хитрый шакал, отворачивался, а Девлету казалось: тот усмехается в рыжую бороду. Крымские беи и князья, тоже недовольные, перешептывались между собой, наверное, плели интриги, считая хана неудачником и делая ставки — так ему казалось — на его взрослых сыновей. Эти страхи заставили Девлет Гирея собрать шестьдесят тысяч воинов и вернуться к Туле. Но и теперь ему было не суждено добраться до заветного места. Царь Иван Грозный, которому доложили, что крымский хан идет на Москву, быстро собрав большую рать, выступил из Москвы к Оке. Девлет Гирей, дойдя до небольшой деревни Судьбищи, находившейся в ста пятидесяти километрах от Тулы, и узнав о приближении многочисленной рати русских с севера, повернул назад, не решаясь дать грандиозного сражения, быстро пошел на юг, бросив весь обоз, состоявший из шестидесяти тысяч коней, четырехсот арабских скакунов, ста восьмидесяти верблюдов и прочего добра. Обрадованный князь Шереметев, доверенное лицо царя Ивана, отправил ратников с добром в Мценск и Рязань и остался с семью тысячами воинов, поджидая Ивана Васильевича. Гонцы крымского хана тут же сообщили Девлет Гирею, что путь на Тулу почти свободен: ведь его войску ничто не стоит разбить маленький отряд. Хан обрадовался и на следующее утро, развернув всю свою конницу, атаковал русских. Он надеялся на быстрый успех, а как же иначе? Кто не победит с десятикратным перевесом? Великий Чингисхан щелкал такие отряды, как орехи. Может быть, Шереметев бежит без боя (он должен был это сделать), пустит его дальше, и он наконец дойдет до заветного поля, где потерял саблю, отыщет ее и станет властелином мира. И вот татары обступили отряд со всех сторон, дико крича, ринулись на русских воинов, размахивая саблями и копьями. Девлет Гирей, сидя на гнедом ухоженном коне, наблюдал за боем, ожидая его скорого окончания, но жалкая горстка стрельцов и пушкарей метким огнем отгоняла лихую конницу и янычар. Татары и турки, издавая устрашающие возгласы, снова бросались в атаку, рубили несчастных. Казалось, еще немного — и крымский хан протрубит победу. Силы русских в неравной схватке слабели, светлоглазые и светловолосые русичи падали как подкошенные, разрубленные татарскими саблями, а те, крича и улюлюкая, все время вводили в бой свежие силы. Поле битвы почернело от тел павших русских воинов и втрое большего числа татар. И вот наконец русские дрогнули, смешавшись, побежали. Девлет Гирей раздвинул в улыбке тонкие красные, как кровь, губы. Татары с гиканьем и улюлюканьем бросились следом, празднуя победу. «Соколы, вы куда? — раздался голос опытного седого воеводы с белыми шрамами на морщинистом лице. — Неужели пустим окаянных? Вперед, храбрые мои ратники!» И русичи остановились, быстро спустились в овраг, поросший по краям старыми деревьями и кустарником. «Вперед!» — закричали и татарские военачальники. Ободренные их криками, татары бросились в овраг, но в них полетели стрелы и копья, и они падали с коней, обагряя кровью землю, которую мечтали покорить. Хан, вне себя от гнева, проведя восемь часов на коне, еще трижды атаковал горстку русских ратников, потерял несколько мурз-воевод, но не смог одолеть смельчаков.
