Проклятая сабля крымского хана

— Что ты такое говоришь? Я не желаю это слушать. Впрочем, что бы ты ни говорил, я уже решил обратиться к московскому царю. Если он благородный человек, то вернет мне мое оружие. А кратковременный мир, который я предложу в грамоте, позволит мне и моему войску немного отдохнуть.

Мустафа-ага усмехнулся в поседевшие рыжие усы.

— Вы думаете, мой господин? Вам ли не знать Ивана Васильевича, прозванного Грозным? Разве можно говорить о царе, для которого жизнь человека ничего не значит, что он благороден? Мне кажется, итог разговора между нашим послом и царем заранее вам известен.

Девлет Гирей хрустнул пальцами, немного подумал, поиграл дугами бровей и выпалил:

— По-моему, надо попробовать.

— Воля твоя, господин. — Мустафа-ага неслышно удалился с недовольством на лице. Он сетовал, что хан заставил его прийти и высказать свое мнение по давно решенному им вопросу. Зачем же для этого он напрягал больную поясницу? Впрочем, присев на скамейку в тени яблоневых деревьев, мудрый визирь вынужден был признать, что намерения его господина не лишены логики. Крымское ханство за несколько лет после разгрома под Судьбищами устало от междоусобных войн. Девлет Гирей казнил нескольких беев — настоящих предателей, рассорился с ногайцами, потеряв их конницу, и томился в ожидании нападения на Крым войском Ивана IV. Да, им, несомненно, нужна передышка, а дать ее мог только Иван. Ведь именно он насылал на Крым казаков и ногаев, с его легкой руки в низовьях Дона и Днепра утвердились московские служилые люди, притеснявшие крымцев. Застонав от боли в проклятой пояснице, Мустафа-ага поднялся, слушая, как скрипит его старое тело, и поплелся к господину. Он застал Девлет Гирея в той же позе. Хан задумчиво срывал лепестки белого с розовым цветка и бросал их в фонтан. Золотые рыбки, кружившиеся в ожидании корма, сначала набрасывались на листики, разочарованно отплывали, а потом налетали на новый трофей — и так с завидной регулярностью.

— Прикажите вашим слугам покормить их, — заметил визирь.

Хан поднял на него усталые глаза:

— Они не нуждаются в корме. Я бросал им крошки полчаса назад. Пусть попробуют поработать, поймают мошку или комара, оказавшихся в воде.

В его глухом голосе звучало раздражение, и Мустафа-ага, улыбнулся:

— Я думал над вашими словами, великий хан. Вы, как всегда, правы. Нам нужна передышка. Мы должны послать гонца с грамотой к царю Ивану. Нужно постараться сделать так, чтобы он поверил: мы хотим мира. Только тогда мы можем на что-то рассчитывать.