Проклятая сабля крымского хана

— Я не казнил Сулеш-мурзу, потому что не успел этого сделать, — пробурчал Девлет Гирей. — Весь род этого человека мне ненавистен. Тебе, как никому другому, известно, что их проклятый род издавна считается в Крыму московскими доброхотами. Они всегда посредничали в переговорах между нами и Москвой. Теперь же моя нерасторопность сослужит добрую службу. Пусть Иван IV подумает, будто я сделал это нарочно, чтобы помириться с ним. — Он тяжело вздохнул и поднялся с подушек. — Идем в зал, будем сочинять грамоту. Нужно подобрать такие слова, чтобы царь подумал: еще немного — и мы склонимся перед ним, падем на колени. Разумеется, этого не будет никогда. Мы усыпим их бдительность, постараемся вернуть саблю, а если нам это не удастся — выберем удобный момент для похода на Москву. — Он выпрямился во весь свой невысокий рост. — Ты еще помнишь мою клятву? Я поклялся сжечь Москву — и я это сделаю.

Его черные глаза метали молнии, рот приоткрылся, блеснули острые зубы. Визирь испуганно отпрянул. Его господин стал похож на шакала, оскалившегося при виде добычи. Мустафа-ага знал: в такие минуты ему лучше не перечить. Впрочем, он и не собирался это делать. Девлет Гирей никогда не слыл искусным дипломатом, не то что его дяди или могущественный двоюродный брат, которому в этом деле нет равных. Наконец, он пытается подражать им. Что ж, похвально. Пусть попробует себя и на этом поприще.

Глава 25 Наши дни. Тульская область

Комлева не знала, что в соседней комнате такие же мысли роились в голове у ее компаньона — будто зеркальное отражение. Лежа на кровати и подложив руки под голову, Андрей вспоминал прошлое, казавшееся теперь таким далеким. Они познакомились с женой еще в институте, сразу решили, что будут вместе, поженились на пятом курсе и зажили спокойно и счастливо. Когда родился сын, оба не чаяли в нем души. Андрей хотел много детей, но врачи сказали ему, что роды Натальи были тяжелыми и она вряд ли сможет родить снова, во всяком случае, придется подвергать риску жизнь не только ребенка, но и свою. Ломакин смирился. Ну и что, один сын у него уже есть, отличный парень — и этого достаточно. Талантливый электронщик, он устроился в хорошую фирму, работал день и ночь, чтобы жена и сын ни в чем не нуждались. Семья купила загородный дом, хорошую машину, часто выезжала в путешествия на автомобиле. И как гром среди ясного неба грянул приговор врачей… У Сережи не обычная простуда (мальчик вдруг занемог, поднялась температура, которую ничем не могли сбить), а лейкемия. И начались самые страшные дни. Ухудшения, ремиссии… Мир Андрея и Натальи ограничился больничной палатой, в которой страдал их ребенок. Наконец лечащий врач, пряча глаза, объявил, что они сделали все, что могли. Отечественные лекарства на болезнь не действуют. Нужно ехать за границу, в Израиль, например. Он уже выслал своему приятелю, доктору израильской клиники, анализы Сережи, и тот ручается за благоприятный результат операции. Естественно, все это стоит денег, и немалых. Доктор взял листок бумаги, небрежно набросал цифру с огромным количеством нулей и протянул Андрею:

— И учтите, вам еще сделана скидка.