Проклятая субмарина (СИ)

До конца восемнадцатого века семейство Хоуп владело бриллиантом и гордилось тем, что имеет такое сокровище. Однако в момент финансовых проблем камень решили продать. Драгоценность снова пошла по рукам и в итоге, в 1912 году оказалась у Эвелин Уолш–Маклин – дочери владельца газеты

«Вашингтон Пост». Спустя какое–то время ее сын разбился в автокатастрофе, дочь застрелилась, а муж бросил Элвин ради другой женщины. Кстати умер он в сумасшедшем доме, постоянно бредя о зеленом сиянии и страшных призраках. После смерти Уолш–Маклин, бриллиант в счет уплаты ее долгов, был передан ювелиру Гарри Уинстону. Последний выставил его на продажу на сегодняшний аукцион.

История завораживала и пугала одновременно. Но я не из тех, кто верит во всякие там суеверия и сказки. Богачи минут десять мерялись кошельками, затем медальон ушел в руки некому Уильяму Чаффи

забавному старичку с бодрым телом и мимикой. Дождавшись конца торгов, я проследил за новым хозяином камня вплоть до ресторана, где тот остановился перекусить. Мы встретились в туалете, точнее Чаффи встретился с моим платком, обильно смоченным клофелином. Секрету меня научила одна знакомая проститутка, которая в свободное от работы время обчищала богачей до последней нитки. Я не причинил старику боли, просто опустил его на горшок и оставил мирно спать, засунув бриллиант себе за пазуху.

Уже к вечеру я шел на встречу с заказчиком. Бричка из двух лошадей двигалась монотонно, и на улице моросил дождь. При тусклом свете фонаря я вертел в руках диковинку и внимательно изучал. Камень переливался ярким зеленым светом. И с каждым прикосновением к нему, мне все больше хотелось оставить алмаз у себя. Когда мы приехали, я уже чувствовал медальон как свое сердце. Если у человека забрать сердце – он умрет. Так было и со мной. Я шел на встречу, но душой понимал, что камень не отдам. За поясом был старенький шестизарядный револьвер. Мистер Книф встретил меня сам, он стоял на пороге и с горящей улыбкой протянул руку. Помимо заказчика в доме еще находился его личный громила по прозвищу Шторм.

Как дела? Все получилось? – глаза боса заблестели.

Да, все в порядке, – твердо ответил я.

Где же он? – спросил Книф.

Громила внимательно следил за каждым моим движением.

Вот! – бросил я в ответ, доставая левой рукой камушек из платка.

Прекрасно, Райнер! Чудненько! – не унимался он. – Вот твои деньги, возьми их, сынок, я уверен, мы найдем для тебя еще много интересных и прибыльных дел.

Но меня уже не интересовали ни деньги, ни обещания мистера Книфа. Мне нужен был только кристалл Хоупа! Как только я передал камень, мне стало очень плохо и одиноко, будто из меня вынули душу. Я должен был вернуть драгоценность себе. Резким движением руки я выхватил револьвер – три выстрела пришлось на Книфа: в голову, в плечо и еще раз голову. Бедняга откинулся в одну сторону, камень улетел в другую. Только Шторм схватился за рукоять своей пушки, как я пустил ему вдогонку еще троих свинцовых братьев. Громила, кашляя кровью, упал на колени – пуля задела сонную артерию. Через пару секунд он с грохотом растянулся на дорогом ковре. Если прозвище Шторм дано ему за высокую скорость и реакцию, то тот, кто его дал – был полным кретином. Здоровяк как стоял на месте, так и упал там же! Теперь камушек был у меня, и я ощущал жизненный прилив сил. Мурашки от счастья и наслаждения пробежали по спине, меня передернуло. Опомнившись, я спрятал кристалл за пазуху и вышел. Деньги остались лежать на столе. Дом Книфа располагался на отшибе, и вряд ли кто слышал выстрелы и возню. Ствол по пути я сбросил в пруд, и пистолет быстро скрылся в зеленом омуте.

Теперь камень ни на секунду не покидал меня, и я всегда носил его с собой. Какое-то время все шло хорошо, я грабил богачей и жил припеваючи. Но меня стала преследовать череда неудач, какая-то ужасная аура! Все мои друзья, любовница и даже пара врагов – умерли!!! Один за другим, как будто они сговорились! И это стало происходить все чаще и чаще. Только я знакомился с кем-то, как вдруг этот человек умирал. Кристалл в такие моменты светился как фонарик, только зеленым светом. У меня не осталось никого, совсем никого.

Знаете, мне было совершенно наплевать на это. Ведь мою грудь грел алмаз Хоупа, мой единственный и дорогой алмаз, – протянул Райнер и приподнял майку.

Верх груди сильно потускнел, кожа была какого–то синего или зеленого цвета. Именно на этом месте моряк носил медальон, постоянно скрывая его от окружающих, и никогда не снимая.

- Спустя годы, копы набрели на мой след - я даже представить не мог, по чьей наводке. Ведь всех, кто знал меня, камень уже убил!

Случилось это утром, едва взошло солнце. Подозрительный шорох и возня доносились за входной дверью. Сон у меня всегда был чутким, и я прекрасно все слышал. Гостей утром я не ждал.

Мистер Райнер! Откройте, пожалуйста! Почта! – раздался голос с улицы.