Проклятая топь

— Вполне возможно, — ответил молодой человек как-то твердо и сухо, словно полностью растеряв все чувства. — Мне-то откуда знать? — его голос, наполненный грубыми нотками, застрял в её разуме. Не понимая его слов и его тона, Ива слегка качнула головой. Она смотрела на него. Может, ждала реакции. Может, ждала, что сейчас он рассмеётся, объясняя всё шуткой. Она ждала именно этого. Ждала, что увидит его таким, как тогда за столом, когда он восхищался её стряпнёй. Но он молчал. Просто снова окинув её пустым взглядом, ушел. И всё, что оставалось ей сейчас, это проводить его полным непонимания взглядом. Ей было страшно и больно. Столько непонятного творилось вокруг неё, что душа рвалась наружу. Хотелось догнать его и расспросить подробнее обо всём, что происходит в этом доме. Хотелось понять их постоянные перепады настроения. Понять хоть что-то. И что ей оставалось теперь делать? Просто идти спать? Но как же теперь жить, осознав, что стоит лишь луне обрести полные формы и осветить своим светом землю, её жизнь оборвётся. И как это — умирать на алтаре? И каково это — быть пронзённым ритуальным ножом? И что будет дальше? И как долго она будет умирать? И насколько больно будет, когда душа покинет тело? И ей было страшно думать об этом, представлять. Страшно, но при этом безумно любопытно. Вот так. Утопая в своих мыслях, Ива простояла еще некоторое время в коридоре, всё так же разглядывая картины на стене и прокручивая в мозгу всё, что говорил Яргул, снова и снова. И эти две девушки, их сёстры. Демоны, созданные из крови колдуна и лунного света, их тоже было очень жалко. Как, наверное, сильно начинаешь ненавидеть своего создателя, находясь в плену злых чар. И она была бы готова им всем помочь, готова взять на себя их страдания, разделить с ними участь. — Как жаль! — прошептала она снова, вернувшись к первой картине, к портрету их матери. — Значит, и колдун способен любить и страдать. Способен был пожертвовать своими силами ради нескольких лет, прожитых с человеком, понимающим и любящим. Ты была, видимо, невероятной доброты и сочувствия человеком, переполненным сострадания, раз смогла разглядеть в колдуне не просто мужчину, а существо, нуждающееся в ласке, заботе и понимании. — Тогда снова вздохнув, Ива снова побрела по коридору и, завернув за угол, зашла в свою комнату и, оставив дверь открытой, не раздеваясь, опрокинулась спиной на кровать и, снова глубоко вздохнув, закрыла глаза.

Глава 3 сосредоточение сил

Част 1 И в пьяном поцелуе утопая

Легким дуновением осенний ветерок залетал в окно, заставляя занавески слегка подниматься, то снова опускаться, что, казалось, походило на некий ритуальный танец, завораживающий и манящий. Казалось, он шептал: «Смотри, смотри, слушай, бойся». Отчего странные мысли никак не могли перестать лезть в голову, не оставляли её. Отчего Ива просто лежала, раскинув в стороны руки, и смотрела на потолок, разглядывая причудливые завитки оленьих рогов, что сотворенные умелым мастером легко замещали люстру, наполненную свечами. Талый воск, медленно стекающий, овладевал ими, заполняя собою и засыхая, свисал полосками из засохших стекающих капелек. В её мыслях всё еще жила история, рассказанная Яргулом, сейчас она уже рисовала картины из их прошлого не как кошмар, а как захватывающую и романтическую историю. Но больше всего её интересовал другой вопрос. Был ли тот котенок настоящим или Яргул сказал правду, и в виде котенка её посещал Видагор? Но зачем, для чего? Всё это так странно и непонятно. И если это всё же был он, то почему так повел себя вечером, почему оскорбил и обидел? Как же тяжело и как же грустно. А может быть, Яргул был прав и в том, что она понравилась Видагору, и что он просто боится повторения истории, что была с его отцом? Ох, нет! Что за глупость! Разве может колдун, проживший сотню лет, решиться променять бессмертие и власть на любовь такой девушки, как она? — Нет, конечно! Ну разве можно о таком мечтать? А может, правда? Хотя нет! — Всё вертелось у неё в голове, заставляя нервно подергиваться левую бровь. — Но разве будет кому-то худо, если просто спрошу? — прошептала она и приподняла тело, облокотившись руками о мягкий матрас. — Наверное, мне будет худо. — вздохнула она. — Ну не убьет же он меня за расспрос? — более уверенно произнесла она и, свесив ноги с края, снова о чем-то задумавшись, поднялась на ноги, расчесывая пальцами рук волосы, поправила платье, отдернув юбку, вышла в коридор. — Они и так меня убьют, а так хоть буду знать всю правду. — огляделась она вокруг и закрыла дверь своей комнаты. — Я же имею право знать правду. Он же сам говорил, что я заслуживаю уважения.