Проклятая весна

– Какая у нас славная семья.

– Ты к моей семье отношения не имеешь.

Карпик

Карпик поставил свою коробку с ланчем на кирпичную стену. Мама так и не пришла. Всех остальных уже забрали.

Он приложил ладони к глазам, изображая бинокль, и посмотрел через окно в свой пустой класс. Парта Люка стояла заброшенной в первом ряду, еще две пустые парты, за которыми сидели Джейк и Джейсон Гершоу, которые были близнецами, но не однояйцевыми, пока их отец не нашел работу в Орегоне, и еще одна парта позади, где сидела тихая девушка по имени Талия, которая никогда не разговаривала, хотя и умела. Вчера она не пришла в школу, а сегодня ее бейджик с именем пропал.

Он вернулся и сел на стену.

– Почему ты все еще здесь? – удивилась миссис Портер, выходя со своей сумочкой.

Без Люка машина казалась большой и холодной. Вдоль дороги то появлялся, то исчезал океан. Подъездная дорожка к дому была пуста. В доме было холодно, скрипуче и странно. Он никогда не оставался в нем один.

– Эй? – Миссис Портер позвонила в дверь. Когда никто не ответил, она нашла блокнот и бумагу и написала записку.

Они снова вышли на улицу. Папин пикап свернул на подъездную дорожку.

– Ну что ж. – Миссис Портер скрестила руки на груди. – А кое-кто не торопился.

Коллин

Она вдавила педаль газа в пол, колеса завертелись, зарываясь все глубже в землю. Она успела тысячу раз проклясть Юджина – Рич ни за что не пошел бы по этой дороге. Она подложила ветки под шины, толкнула еще раз, пока наконец пикап не накренился назад. Она нажала на газ, боясь потерять скорость, и выехала задним ходом обратно на Безымянную дорогу.

Она подъехала к школе – почти в шесть часов – и обнаружила Майлза Йоргенсена, который мыл пол в столовой.

– Гейл забрала его, – сказал Майлз Йоргенсен, разглядывая ее заляпанные грязью ботинки.

Когда она наконец вернулась домой, грузовик Рича уже был припаркован перед домом. Карпик выбежал из-за угла дома и налетел на нее. Она услышала, как в стуке топора наступила пауза: Рич остановился, чтобы перевести дыхание. Вслед за Карпиком Коллин двинулась на задний двор.

– Гейл привела его, – сказал Рич, разделяя бревно на две части. Он поставил половинки вертикально.

– Я застряла по пути.

Она почувствовала укол стыда – как глупо она поступила, послушав Юджина.

– Если хочешь отнести этому парню оставшиеся банки, тебе лучше сделать это сейчас. – Рич разрезал половинки на четвертинки. – Юджин пытался утопить его. – Рич снова занес топор. – Если не дурак, то уедет из города.

Коллин наблюдала, как он поставил четвертинки вертикально и раскалывает их на хворост. Она и не пыталась прятать банки, но то, что Рич вспомнил о них, задело ее.

Она поспешила к задней двери, оставляя следы грязи, наполнила последнюю банку, наклеила на нее этикетку и положила в пакет к дюжине других.

Когда она вернулась, Рич стоял у входа и смывал грязь с ее пикапа. Он выключил форсунку, наблюдая, как она открывает дверцу и забирается внутрь.

– Будь осторожна, – предостерег он.

Грузовик уткнулся носом в сорняки, затем вылетел на поляну дяди Дэниела. Клубы дыма поднимались из выдолбленного каноэ, в которое превратилось бревно, виденное ею в прошлый раз. Фургон Дэниела был припаркован рядом с домом. Она сунула ключи под козырек и выбралась наружу, на луг, густо затянутый дымом. Коллин раскашлялась, и дверь в дом открылась. Дэниел вышел, волоча за собой спортивную сумку.

Его лицо было в синяках и отеках, поперек в брови пролегла широкая ссадина. Он заметил ее и бросил косой взгляд на дядю – тот отошел от стены сарая, где Коллин его даже не заметила. Старик наклонился к каноэ, разгребая угли.

– Что он делает? – спросила она, когда Дэниел подошел ближе.

– Укрепляет. Огонь выводит сок наружу. Каноэ становится водонепроницаемым.

Дэниел забросил сумку в фургон.

– Ты в порядке? – спросила она.

– Взял на пробу около галлона воды из ручья.

Он кашлянул, засунул сумку за водительское сиденье, вытащил свернутую фланелевую рубашку и протянул ей – одну из запасных, которые она хранила в пикапе Рича, чтобы ему не пришлось ехать домой в мокрой одежде.

– Куда поедешь?

Он кивнул в сторону севера.

– У меня закончилось финансирование. Нужно обработать данные за год.

Коллин протянула мешок с банками. Он устроил их рядом с сумкой.

– Чтобы убедить ЕРА, потребуется время.

Коллин кивнула. Порез на его брови был глубоким, и от него останется шрам, навсегда меняя выражение его лица. Он снова закашлялся – влажным, грудным кашлем.

– Дэнни! – Скрипнула дверь, и из дома, шаркая, вышла пожилая женщина с продуктовой сумкой в руках.

– Ма, оставь. Я сам, – крикнул Дэниел, но женщина продолжала приближаться, остановившись только тогда, когда обогнула фургон спереди и встала в десяти футах от него, не сводя глаз с Дэниела. Сумка размером была больше нее раза в два.

Долорес Байуотер выглядела изможденной, осунувшейся от болезни, ее тюрбан был сдвинут на затылок так, что Коллин могла разглядеть несколько дюймов лысины.

– Ма, я сейчас вернусь.

Дэниел взял сумку из ее рук.